Царевна-лягушка или как оно на самом деле было

Как будто я сама того не понимала, да только разница есть между пониманием и действием. Страшно было, тревожно до того, что аж сердечко в панике замирало. Видно, то у меня на лице промелькнуло, поэтому Леший тихо уточнил:

— Так дело в нем? В Иване. – И тише добавил: — Слишком много на тебя свалилось переживаний, да краса? Больно?

— Не говори о нем. – Просипела я, голову к коленям сгибая. – Больно. Очень. Так сильно скучаю по нему, что ни спать ни есть не могу.

Повисла тишина, пока руки мои от правды сказанной заледенели.

— Попрощаться нужно было. – Печально прошелестел голос, и я почувствовала, как друг меня за плечи обнимает, дабы согреть да успокоить, хоть мне совсем другие объятия нужны были сейчас: — Тебе бы легче было. А лучше вообще не расставались да поговорили откровенно.

— Отстань от меня. И так тошно. От всего… — И со слезами прошептала: — Я его сама от себя оттолкнула. Намеренно из-за страхов своих. Я же Болотница. Такова моя суть. Раньше таких как я истребляли. Кляли, зачем ему такая?

— Сейчас все иначе, Руса. – Покачал головою Леший: — Ты боялась чего? Увидеть презрения в нем?

— Он бы был прав в этом, если бы узнал и прогнал меня из-за этого. Другие хоть… Баба Яга и то помогает, как нужным то считает. А мы? Только путников убивать можем. Детей в трясину утаскивать.

— А ты так уверена, что он бы так поступил? Не сильно много ли ты думаешь?

— Я уверена, что он бы так и поступил. Любой бы так поступил…

Он только головою снова покачал, по спине похлопав меня:

— Хочешь мнение моё? – Я на него посмотрела, кивнув, и он улыбнулся мне по доброму: — Наслушалась ты бабку свою, вот и все. Вбила в голову глупости эти, поэтому ты и испугалась отрыться. Боясь, что также будет и с ним…

— Когда я бабке сказала, что Болотница? – Прошептала я, вспоминая тот день. События, хоть и давнишние, болью отдались в душе и я вздрогнула, вспоминая: — Она сказала тогда…

— Что ты противна ей? – Подсказал он, недовольно головою покачав да покрепче меня обняв: — А она тебе сейчас приятна? Ее решения тебе сейчас правильными кажутся? – Его слова набатом ударили по мне, отчего я дыханье затаила: — Стоит ли принимать решения основываясь на опыте с таким существом как она?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Нет, но… — Я всхлипнула, слезы рукавом утирая: — Я боялась, что я ему противна буду, если он узнает обо мне все.

— Эх, бабка твоя столько комплексов тебе привить одним махом успела. Встретил бы ее сам, удушил бы своими руками! – Хмыкнул он, да так серьёзно, что мне не по себе стало: — Скажи мне, Руса, ты хоть одного утащила на дно болота своего? Нет, правда. Утаскивала?

— Нет, конечно! – Вспыхнула я, ведь от одной мысли этой страшно становилось: — Как я могла убить кого-то?

— Вот тут и оно! – Поднял палец вверх Леший, рассмеявшись и на меня хитро глянув: — А животинку какую утаскивала?

— Зачем мне душу живую губить? – Пробормотала я, на что друг мой разулыбался ещё больше:

— Так какая из тебя Болотница? Фиг с ним с болотом этим, Руса, ты же, по сути, святая, а? – Я только головою отрицательно покачала, на что он хмыкнул весело: — А Ивана своего помнишь? Когда вы стрелу обсуждали, и он смеяться стал? Вспомни, сколько раз ты ему в трясину упасть не дала, а?

— Это другое! – Отмахнулась я от него, как от комара назойливого, и снова брови нахмурила: — Не пара мы! И тошно мне от всего этого!

Леший помолчал немного, видно давая успокоиться мне да в себя прийти.

— А может тебе от себя тошно? – Тихо предположил он, голову ко мне оборачивая да серьёзно глядя: — Потому что сама осознаешь, что это не ты? Что Руса бы так…

— В том и дело, что не Руса! – Выкрикнула я, рукою землю ударив от негодования и бессилия: — А Василиса… Черт, я теперь не знаю даже, как…

Но он лишь перебил меня, успокаивающе молвив как ребёнку малому:

— Никак. Рус, это твоя жизнь. Как себя не называй, а суть одна. – И добавил фразу, что и стала спусковым крючком, заставив проснуться как от сна страшного: — От себя не убежишь. Иди к нему, к отцу. Поговори. Прекрати бежать от себя. Прежняя Руса бы к отцу ломанулась в тот же день, а не сопли на кулак наматывала. Зачем от правды бежишь? – Я взглянула на друга своего, что знала сколько себя помнила, и кивнула.

Он прав, не в моем характере прятаться. Нужно принимать удары судьбы с гордо поднятой головою, поэтому мысли эти взбодрили мгновенно, из панциря выбраться заставив, и я сжала кулаки, слезы горькие со щёк вытирая.

Надоело, пора брать жизнь в свои руки брать, коли выбор до меня уже сделали. Теперь моё время судьбою своей владеть.

Глава 16. Встреча с Царём Морским