Царап-царап

– Чешским? – раздался за спиной голос Сэма. Кажется, я забыла ему сказать, что по дороге из музея кое-что раскопала. Не только Сэм умел пользоваться гуглом.

– Да, они были эмигрантами из Австро-Венгрии, из той её части, где теперь находится Чехия, – торопливо затараторила я.

Папа по-прежнему недоумённо смотрел на меня, и я продолжала:

– Уилли погиб на пароходе «Истленд», но никто не мог опознать его тело целую неделю, потому что вся его семья тоже погибла.

Папа сидел очень тихо. Я нервно затеребила руки, пытаясь понять, о чём он думает.

– Помнишь, мама сказала, что ты рассказываешь истории, которые были всеми забыты? Про «Истленд» забыли. И про Уилли тоже. Его история очень важна, и несправедливо, что никто её не знает.

Я тараторила без умолку, но мне было всё равно. Я должна была всё рассказать папе. Я была уверена, что он единственный, кто может помочь Уилли.

Папа снял свои очки для чтения. Медленно и осторожно положил их на стол. Я испугалась, что он меня не понял, потому что всё это, наверное, звучало очень странно. А ещё потому, что эта книга была намного сильнее меня. Сильнее папы. Это история трагедии, которая в тот день в 1915 году унесла более восьмисот жизней.

Мужчина в подтяжках с намокшим мальчиком на руках.

Водолаз, который несколько дней нырял в холодную чёрную воду, чтобы вытаскивать людей.

Люди, которые наблюдали с моста на Кларк-стрит.

Волонтёры Красного Креста, день за днём присматривавшие за телом Уилли в ожидании, когда кто-нибудь придёт и заберёт его.

Трагедия «Истленда» изменила Чикаго, но о ней все забыли.

Теперь они вспомнят.

Папа публиковал свои книги в крупном издательстве, и, может быть, он даже не мог сам выбирать, о чём писать. Но в одном я была уверена: Уилли заслуживал большего, чем один пустой зал в местном музее и несколько жалких статей в интернете. И я не остановлюсь, пока он не будет доволен, пока я не найду способ увековечить его память.

– Чешский столяр? – тихо повторил папа. Его голос вывел меня из задумчивости.

– Да, – прошептала я. – Его семья была одной из двадцати двух семей, которые погибли в тот день.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросил папа, подняв брови и испытующе глядя на меня.

Потому что меня преследовал призрак Уилли.

Я пожала плечами, не зная, что ему ответить.

– Я учёный. Исследования – моё любимое занятие.

– Наверное, это и моё любимое занятие. – Папа улыбнулся и повернул ко мне экран ноутбука. У меня перехватило дыхание. На экране была фотография Уилли.

– Так ты уже знаешь про Уилли? – пробормотала я.

– Да. Я узнал про него и его семью некоторое время назад. В ту ночь, когда ты помогала мне на экскурсии, я решил, что если у меня появится возможность написать вторую книгу, я включу в неё трагедию «Истленда». Я собирался сосредоточиться на одной семье, которая поднялась на борт в тот день. Я ещё не знал, на какой именно. Но теперь знаю.

Я с трудом сглотнула слюну.

– Так ты это сделаешь? Ты посвятишь Уилли главу?

– Я напишу больше одной главы. Я напишу несколько. Но при одном условии, – ответил папа.

Я согласна на всё. Я мысленно повторяла эту фразу снова и снова в ожидании папиного ответа. Я со всем справлюсь. Уилли этого заслуживал. И другие погибшие пассажиры тоже.

– Я хочу, чтобы ты мне помогла. Хочу, чтобы ты стала кем-то вроде моего ассистента.

Наверное, я ослышалась.

– Ассистента?

Папа встал из-за компьютера и подошёл к маленькой этажерке.

– Да! Ты же сама сказала, что ты учёный. Ты прекрасно умеешь проводить исследования. И тебе понадобилось немало смелости, чтобы помочь мне на экскурсии. Я знаю, что тебе это было не очень-то по душе, Клэр. И я знаю, что в ту ночь тебя что-то напугало.

Я не могла поверить своим ушам.

– Погоди! Что? Откуда ты узнал?

– Дай-ка подумать… – Папа театральным жестом поднёс к подбородку руку, и на его лице появилась задорная улыбка. – Может быть, потому что ты чуть не упала с сиденья в поисках мальчика, которого не было в автобусе, а по дороге домой не произнесла и пары слов. А когда я на следующий день вернулся с работы, ты дрожала как осенний лист и что-то говорила о грозе, которой не было. А ещё…

Я взмахнула рукой, чтобы остановить его.

– Если ты всё это знал, то почему ничего не сказал?

Папин взгляд смягчился.

– Я не знал, что всё это как-то связано. По крайней мере, сначала. И только когда вы с Сэмом рассказали эту историю с потопом, я начал догадываться.

– Значит, мы больше не наказаны?

– Вы больше не наказаны, – подтвердил папа. Но его голос всё равно оставался серьёзным. – Мы с мамой это обсудили и решили, что не будем заставлять вас ничего объяснять. Мы верим, что вы сами всё расскажете, когда будете готовы.