Молодой криминалист терпеливо ожидал самой нормальной реакции от непосредственного начальника на свои слова, ибо Жуканов продолжал самым наглым образом игнорировать даже справедливые замечания заместителя прокурора. Криминалист прямо смотрел в глаза майору. Растороп причмокнул своими мясистыми губами и наконец-то обратил внимание на говорившего всерьёз.
– Чего ты, Федя, капризничаешь,– улыбнулся майор и объяснил криминалисту.– Видишь, менты-опера или, теперь уже, копы ходят, где попало и ничего… А Жуканов будет вести данное дело самостоятельно. Надеюсь, при таком раскладе отпечатки его следовательских туфель тебя не очень смутят?
– Извиняюсь, опять увлёкся,– очень вежливо вклинился в разговор подошедший к ним Жуканов, одетый в чёрный костюм из плотной ткани.– Да нигде я почти не наследил. Я, Василий Захарович, пару раз прошёлся туда и обратно. И всё!
– Игорёша,– игриво погрозил толстым и розовым пальцем Жуканову майор,– будешь тут разгуливать, как слон, найдём другого следователя на это дело. А тебе отличаться надо. Пора! Ты же знаешь, как я скажу, так и главное начальство и решит. Завсегда меня поддержит. Командиры к моему голосу прислушиваются. Мой голос – почти что, песня соловья в хоре… лягушек.
– Обижаете, Василий Захарович, и не по делу,– наигранно потупил взгляд Жуканов.– Я тоже хочу быть соловьём, как вы… господин майор. А тут, увлёкся. Сами понимаете… товарищ майор. Я очень хочу, чтобы мне это дело поручили.
– Ты мне тут, брось, лейтенант Жуканов, то товарищем меня обзывать, то… господином.– Растороп понимал, что молодой следователь очень продуманный субъект и карьёру делает, что называется, сразу же, что называется, с марша в бой.– Всё в моих руках и… даже ты. Но мне одно кажется… на счёт твоей личности. Ты всегда говоришь правильно, но не очень-то откровенно.
Растороп сейчас, в очередной ответственный момент, чувствовал себя очень мудрым и, при том, скромным и лояльным начальником. В принципе, так и было. Кое-что он знал и умел.
– Напрасно вы так про меня думаете, товарищ майор… Я следователем прокуратуры мечтал быть всегда, им и умру. Даже в самые крутые отделы, в МВД, не тянет на оперативную работу. Здесь – моё… И я хотел бы сам…
– Ты ещё в нашем деле не «сам», а маленький «самёнок». Если я и говорю тебе обидные слова, то для пользы дела… Ты, знаешь, поспрашивай более старших своих коллег, много ли я там с ними беседы веду и панибратствую. «Здравствуйте» и «до свидания» – и вся суета. А по делам текущим и служебным со всякими и разными веду беседы культурненько и пристойненько… без обид. С бездарями, простите, обниматься и горилку пить не намереваюсь.
– Да. Я знаю, Василий Захарович, что на вашем счету много сложных раскрытых дел.
– На моём счёту… пятьдесят рублей в банке… стеклянной пол-литровой, да нервные болезни, и сердце уже не так громко стучит, как в молодые годы,– Растороп не стал распаляться, но воспитывать Жуканова не прекратил.– Кто его знает, может быть, сыщик и должен быть хитрым выскочкой, героем наших мутных дней, таким, как… Павка Корчагин. Впрочем, уверен, что ты даже и не слышал о таком литературном персонаже.
– Слышал, конечно. Это танкист,– убеждённо заявил Жуканов.– Погиб, вроде как, под Ржевом в Великую Отечественную войну.
– Если бы у меня было много времени, товарищ лейтенант, то я очень громко бы и настойчиво рассмеялся. Но занят… Сам видишь, перед нами натуральный труп, а не… Но ты понял.
– Понял, Василий Захарович.
– Я допускаю, что можно вести двойную игру, но ради нашего общего дела по неустанной и постоянной борьбе с бандитизмом. И как ты, понимаешь, Жуканов, не только с ним. Я, при необходимости, закрою глаза на двуличность человека, но только не на его двоедушие. Впрочем, в голову не бери. Я говорю всё это так, без злобы, и, понятное дело, не сравниваю твою личность, Игорёша, со всякими… негодяйскими натурами.
– Не цените вы меня, Василий Захарович. У меня радость не оттого, что здесь кого-то замочили, а потому, что дело, возможно, поведу я.
Жуканов отошёл в сторону. Как бы, обиделся на начальника.
– Ну, что там, Федя?– Майор от прокуратуры сосредоточил своё внимание на криминалисте.
– Пока могу сказать, что смерть пострадавшего, ориентировочно, наступила вчера, поздно вечером. Потом определим точнее. Причиной тотального исхода стал удар острым рассекающим предметом…
– Попроще, Федя, и покороче,– Растороп закурил.– Чем его…
– Можно и проще, Василий Захарович. Мужчина убит холодным оружием, похожим на саблю, шашку или секиру. Предполагаю, что убийца не профессионал, мог бы бросить труп в канаву, в крайнем случае,– повернулся к вновь подошедшему к ним лейтенанту Жуканову.– Проведём, разумеется, тщательный лабораторный анализ. Уверен, Игорь, что самые козырные карты обнаружатся при вскрытии… Похоже, что у покойника средняя степень опьянения.
– Не скажи, Федя, гоп, пока не перепрыгнешь,– Жуканов игриво ущипнул криминалиста за локоть.– Речь у тебя, Федя, как у мусорщика. У покойника не может быть опьянения, потому что он… труп.