Царь (СИ)

В ночь назначенную для атаки, храбрецы двинулись вперед. Как и ожидалось, в развалинах башни сидели московитские сторожа, но лисовчики без единого звука взяли их в ножи. Путь был свободен и четверо дюжих жолнежей впрягшись в телегу с закрепленным на ней колоколом петарды, осторожно покатили свой смертоносный груз по мосту. Французы мрачно двинулись следом, а вместе с ними пошел Ржевутский и мальчишка-трубач. Мост был довольно длинным и, казалось, прошла целая вечность, пока им удалось добраться до ворот. Совсем рядом по стенам кремля ходили часовые, время от времени переговаривающиеся друг с другом. Однако окутавшая окрестности темнота укрыла их противников своим одеялом и позволила-таки добраться до цели. Повинуясь приказам де Бессона, жолнежи развернули тележку и принялись прилаживать ее к воротам.

— Месье Ржевутский, укройтесь где-нибудь с мальчиком, — прошептал ему Безе. — Не то будет весьма досадно, если вы с ним пострадаете от взрыва.

Хорунжий кивнул и, тронув трубача за плечо, хотел было отойти с ним в сторону, как вдруг ему на шею кто-то накинул петлю и принялся душить. Отчаянно сопротивляясь, поляк попытался выхватить оружие, но появившиеся непонятно откуда люди крепко схватили его за руки и не дали исполнить это намерение. Мальчишке тоже зажали рот, однако малый не сплоховал и укусил своего противника за палец. Беззвучно матерясь в ответ, нападавший двинул трубачу в ухо, после чего тот упал как подкошенный. Хуже всех пришлось жолнежам тащившим тележку — их просто закололи кинжалами.

— Жорж, умоляю тебя, не двигайся! — успел сдавлено крикнуть своему товарищу Безе.

— Что это значит, Жак? — крикнул он, вытаращив глаза, чего, впрочем, никто в темноте не заметил.

— Ничего, кроме того что я не собираюсь идти на верную смерть! — Буркнул в ответ француз.

— Тихо вы, басурмане, потом пособачитесь! — Прервал их один из нападавших и подтолкнул к воротам. Те против ожидания беззвучно открылись и нападавшие затащили внутрь "адскую машину" и незадачливых инженеров. Внутри башни было немного виднее и де Бессон смог разглядеть захвативших их в плен. "Африканцы!" — с немалым изумлением подумал он, увидев абсолютно черные лица, но тут же сообразил, что они просто вымазаны сажей.

— Кто должен подавать сигнал? — Спросил я командовавшего засадой Михальского.

— Трубач.

— А где он?

— Да вот…

— Что с ним?

— Пантюшка зашиб.

— Тьфу ты пропасть, — беззлобно выругался я, — а кто теперь сигнал подавать будет и, самое главное, какой?

— Я протрублю, — отмахнулся Корнилий, — невелика наука.

— Ну, тогда с богом!

Охранявшие башню стрельцы тут же выпихнули в открытые ворота освобожденную от груза тачку и, подложив под нее небольшой бочонок пороха, зажгли фитиль. Пыхая искрами, огонек побежал к заряду, и едва служивые успели запахнуть ворота, как раздался взрыв. В башне ощутимо тряхнуло, так что даже затухла лампада, тускло светившая рядом с надвратной иконой. Стрельцы принялись креститься, а я подтолкнул вперед своего бывшего телохранителя.

— Сигналь, раз умеешь!

Михальский с готовностью схватился за захваченный музыкальный инструмент и довольно сносно протрубил атаку. Как мы и ожидали, услышав взрыв и последовавший за ним сигнал, поляки кинулись в атаку. Первыми пошли на приступ бывшие лисовчики из хоругви пана Кишки. Бегом преодолев небольшое расстояние между разбитой башней и Никольскими воротами они кинулись внутрь и тут же угодили в засаду. Охранявшие ворота ратники обрушились на них со всех сторон и вырубили в яростной схватке прежде чем те успели сообразить, что что-то пошло не так. Однако на выручку им уже двинулась панцирная хоругвь Ржевутского. Еще до начала атаки, их командир приказал, чтобы каждый конник посадил себе за спину одного пехотинца и теперь они мчались вперед, гулко стуча копытами по бревенчатому мосту. Увы, добраться до места схватки им было не суждено. Стоящие на стенах Можайского кремля пушки были наведены заранее, и теперь их прислуге оставалось лишь палить по двигающемуся по узкой дороге противнику. Картечь в мгновение ока смела наступавших в ров и лишь немногие прорвавшись сквозь губительный огонь смогли доскакать до площадки перед воротами, но лишь для того чтобы защитники забросали их там гранатами. Гранаты, или как их еще называли, "чертовы яблоки", представляли собой глиняные горшки, заполненные порохом вперемешку с мелкой галькой. Взрываясь, они пугали лошадей, заставляя их сбрасывать своих седоков и поражая осколками и тех и других. В какие-то минуты все было кончено. Если кому-то и удалось уцелеть под градом картечи и импровизированных гранат, то их не было ни видно, ни слышно.

— Чего ждешь, — снова подтолкнул я Михальского, — труби еще, зови на помощь!

— Вы думаете, они попадутся на это?

— Попадутся, не попадутся… твое дело трубить. Да еще прикажите всем в крепости орать по громче, да саблями звенеть. В темноте все равно ничего не видно, так пусть хоть слышно будет, что внутри бой идет.

— Скоро рассветет и они увидят, что ворота целые, — нерешительно возразил командир стрельцов.