Царь Саул

   — Какой шуштрый мальшишка, — язвительно сказал другой воин, молодой, мускулистый, коричневый от загара, произносивший слова с особым говором шимонитов, живущих у пустыни Негеб. — Он, наверно, ужнал, што шарь Шаул шделает твоим нашледником того, кто убьёт Галата, и женит на твоей дошери.

   — Я знаю твоё высокомерие, — вмешался Элаб, тоже не забывавший о тайном помазании Добида, хотя считал это ерундой и просто блажью выжившего из ума Шомуэла. — У тебя стало очень дурное и дерзкое поведение с тех пор, как... Ладно, не буду вспоминать об этом. Хватит, надоело твоё хвастовство. Уходи прочь, не смеши людей.

   — Да я не шучу, — настаивал белокурый юноша с пастушеским посохом, ремённой пращой, заткнутой за пояс, и небольшой сумкой на боку. Ещё у него был нож в кожаных ножнах. Все замолчали. На сумасшедшего юноша не походил. Взгляд его светился спокойной решимостью. Он попросил, чтобы его отвели к царю.

Элаб разозлился и хотел ударить своего обнаглевшего младшего братца. Но тут кто-то из благочестивых эшраэлитов, серьёзно выслушав просьбу юноши, произнёс:

   — На всё воля бога, не нам судить.

Юношу отвели к царскому шатру. Бецера в эту минуту здесь не оказалось. Абенир тоже недавно покинул царя.

Саул сидел один, тяжело задумавшись. Когда охраняющие царя копейщики заглянули и сказали, что привели какого-то юношу, желающего выйти к Галату, царь поднял брови. Некоторое время сидел безмолвно и напряжённо. Потом велел впустить добровольного поединщика.

Добид смиренно вошёл и низко поклонился. Саул не узнал его. Когда пастушок с арфой приходил лечить его хандру музыкой, царь был невнимателен из-за болезни. Кроме того, в царском доме горел тогда малым огнём треножник. Арфист сидел у входа, а Саул слушал, не поворачиваясь к нему и не желая устранить полумрак.

«Если бог приходит на помощь, он избирает любое средство и любого человека», — размышлял Саул, глядя на белокурого с рыжиной невысокого юношу, почти отрока. Он не удивился и не позволил себе улыбки.

   — Чем ты занимаешься обычно? — спросил царь.

   — Я пасу овец, — ответил Добид.

   — Ты видел пелиштимского воина?

   — Издали, господин мой и царь.

   — Его рост и сила, его доспехи и оружие не пугают тебя?

   — Бог избавлял меня от льва и медведя. Он избавит меня и от пелиштимского великана, — уверенно ответил Добид.

   — Тебе следует надеть панцирь и шлем, — осторожно предложил Саул, внимательно глядя на странного добровольца.

   — Я не привык к тяжёлому панцирю и шлему. Разреши мне остаться в моей одежде.

   — Приказать, чтобы тебе дали меч, щит и копьё?

   — Нет, я не умею пользоваться ими, как подобает бойцу.

   — Ты будешь сражаться с великаном своим ножом?

   — У меня есть праща. Вот она.

   — А если ты промахнёшься?

Добид молчал, но на лице его не заметно было признаков сомнения. Саул тоже помолчал. Потом спросил с прежней осторожностью:

   — Когда ты хочешь спуститься в долину?

   — Сейчас, господин мой и царь.

Саул вышел вместе с юношей из шатра. Они двинулись через ряды воинов, волнующихся и загорающихся надеждой при виде прославленного царя. На миловидного юношу с пастушеским посохом они таращились с изумлением. Но уже нёсся среди тысяч людей поражающий и вдохновляющий слух об этом юноше.

   — Всё в воле бога и всё свершится по силе его, — говорили воины ибрим, прикладывая ладонь ко лбу и груди.

Полководцы Саула догнали царя с Добидом. Жарко дыша и позвякивая медью доспехов, они топали позади, готовые к любой неожиданности.

Дойдя до края возвышенности, Добид поклонился царю и стал спускаться по тропинке, протоптанной местными селянами.

Саул большими шагами удалился в свой шатёр. Могучий воин и опытный, удачливый полководец не мог выдержать предстоящего зрелища. Войдя в шатёр, он повалился на ковёр и обхватил голову, чтобы ничего не слышать.

Абенир, Янахан, все остальные начальники смотрели вниз, вцепившись в рукояти своих мечей. Замерли тысячи воинов Эшраэля. С ужасом, со страшным напряжением и суеверной надеждой они следили за каждым движением пастушка.

На противоположной стороне Долины дуба началось заметное движение. Пеласги, которым надоело ждать поединщика для Галата, в чьей победе они были уверены, начали наблюдать за человеком, идущим по тропинке. Человек этот спускался навстречу великану. Своего оруженосца с тяжёлым щитом Галат давно отпустил.

Услышав позади гул и смех, Галат обернулся и посмотрел на своих соратников. Они махали ему и кричали что-то невразумительное. Наконец великан понял: они показывают на кого-то, кто отделился от войска эшраэлитов и движется к нему, чтобы начать единоборство.

Галат воззрился в том направлении, куда ему показывали с возвышенности. Тут он разглядел небольшого стройного юношу с посохом, который медленно шёл ему навстречу. Своей внешностью юноша походил больше на пеласга или галата, чем на горбоносого, угольноглазого, чернокудрявого хебрая. Великан даже хотел обратиться к нему по-своему, но передумал. Он громко спросил на и зыке хананеев:

   — Эй, ты! Чего тебе здесь нужно?

Белокурый юноша продолжал приближаться, опираясь на посох левой рукой. В правой он держал какой-то ремень, пряча его позади себя.