Царь муравьев

– Считай, что теперь стал родственником – и мне, и Жене, и тебе. Ты должен болеть за него всем сердцем. Каждый раз, когда мы, сыскари-подлизы, начинаем новое дело, нам нужно настроиться. Пусть даже тот, кого мы ищем, подонок и негодяй, мы должны полюбить его как родного, иначе ничего у нас не выйдет. Только так можно подключиться к волне того, кого мы разыскиваем.

– У меня так не получится, – заявил я. – Пусть это даже не ради денег, но вот не могу я полюбить кого-то по заказу. Даже несчастного похищенного мальчика.

– И все же ты его полюбишь! – Родион мотнул головой, нисколько не сомневаясь в собственных словах. – Парень попал в дрянную историю, и если не поможем мы, никто его не спасет.

– Давай, рассказывай, что там за история.

– Ты знаешь, что такое киднеппинг?

– Знаю, конечно. Не вчера на свет родился.

– А что такое стереотипный киднеппинг, знаешь?

– Ну, наверное, легкий вариант похищения детей. Ребенка похищают с целью выкупа, требуют за него деньги, получают свои бабки, и дитя возвращается к родителям. Или нет, наверное, даже еще стереотипнее: преступников хватает милиция, или, скажем, полиция, и сажает их в тюрягу. Как в кино.

– Ни то ни другое. Стереотипный киднеппинг – когда похищенных детей убивают. Вот так, доктор, это самый тяжелый вариант похищения ребенка. В сорока процентах случаев жертв стереотипных киднеппингов убивают. Больше того, по некоторым данным похитители убивают в таких случаях более семидесяти процентов детей во время первых трех часов похищения. Более половины жертв стереотипных похищений подвергаются сексуальному насилию. Основными жертвами таких киднеппингов становятся подростки. И знаешь, почему похищенных подростков убивают, хотя их родители готовы выложиться до последней копейки, чтобы выкупить свое ненаглядное чадо?

– Потому что подростки сопротивляются? – предложил я первое, что пришло в голову.

– Да нет.

– А почему же?

– А потому, что те, кто совершает стереотипный киднеппинг – ненормальные. – Родион покрутил пальцем в виске. – Шизофреники, наркоманы, педофилы и извращенцы. Им нужны не деньги, их мотивация – убийство, жестокие пытки, изощренное насилие. Теперь ты понимаешь, почему мы так тревожимся о судьбе Дениса?

– По какой причине ты решил, что сейчас мы имеем дело со стереотипным киднеппингом? Только потому, что за мальчишку затребовали слишком мало денег?

– Не только это, тут много всего. То, что речь идет не о банальном выкупе, можно понять по простой причине: сумму затребовали небольшую, отец Дениса может выложить ее без труда, но парень все еще не возвращен. Сухарев-старший согласился на все сразу, но похитители третий день подряд переносят сроки обмена и меняют условия. Почему, док? Может, ты объяснишь, почему они тянут?

– Ужасно все это звучит, – согласился я. – Может быть, парня уже нет в живых?

– Вполне вероятно, но я все же надеюсь, что его пока не убили. Потому что он мальчик, а не девчонка, а убивают чаще девушек. Хотя, кто знает, чего ждать от некромантов? У них мозги сварены наркотиками.

– Почему ты зациклился на некромантах? Дениса мог похитить кто угодно.

– Потому что Сухарев борется с наркоманией. Я имею в виду папашу Дениса.

– Борется? – усомнился я. – На кой ляд ему это нужно?

– Ни на кой, просто так. По-твоему что, богатый человек может только пропивать свои деньги на Канарах?

– По-моему, так, – я кивнул головой. – Приходилось мне иметь дело с бизнесменами, и немало. Там все сплошь уголовники, многие ширяются наркотой. Скорее, они станут вкладывать деньги в наркотики, чем препятствовать их распространению.

– Не все такие. Больше тебе скажу: если бы Сухарев был таким, мы не стали бы ему помогать – подлизы с уголовной шушерой не водятся.

– А Мозжухин сказал, что вы все сплошь жулики.

– Ага, жулики, – Родион осклабился. – А Мозжухин – ангел небесный… Ладно, док, слушай дальше. Сухарев, между прочим, бывший школьный учитель – человек непростой, испорченный деньгами, но с нормальными моральными принципами. Он основал программу «Чистая жизнь» и вложил огромные суммы в то, чтобы перекрыть наркотрафик в нашем городе. И даже добился в этом определенных успехов. Вот, видимо, и перешел кое-кому дорогу.

– И как же он реализовывает свою программу? Вообще-то это дело милиции – ловить наркодельцов.

– Именно с милицией он и сотрудничает – с ОБНОН[9]ом и всеми прочими. Все совершенно официально: его фонд дает деньги УВД и следит за целевым использованием средств. ОБНОН отчитывается об использовании спонсорской помощи и эффективности результатов.

– Если у него такие тесные связи с милицией, зачем он обратился к вам?

– К нам обратилась милиция. Неофициально, конечно. И попросила помочь Сухареву.

Я изумленно открыл рот, запутался к тому времени уже насмерть.

– Милиция? – спросил я. – Ты что-то врешь, брат. Я знаю, что вы, подлизы, шарахаетесь от ментов, как черт от ладана. И что, как только любой мент видит подлизу, он тут же звонит чистильщикам, те приезжают и расстреливают подлиз из крупнокалиберных пулеметов.