Царь Ирод

* Квириты - торжественное наименование римлян, почитавших Квирина, которого считали обожествленным Ромулом.

Глава 7. Суровость кары за преступление есть научение добродетельной и осторожной жизни .

Ирод выглядел заметно постаревшим и безразличным к своей внешности. Похоже он теперь редко пользовался услугами домашнего цирюльника - некогда ухоженные, завитые волосы неопрятно свисали, борода жестко топорщилась, глаза недоверчиво выглядывали из-под зарослей бровей.

- Несчастье или счастье не представляют собою нечто устойчивое; напротив, счастье колеблется туда и назад. Когда Антигон отрезал голову моему брату Иосифу* , я был самым несчастным из живых, а когда Мариамна стала моей женой, я превратился в счастливейшего из смертных. И через нее же я опять познал ненасытное горе.

- Но разве теперь, когда ты подарил иудейскому народу такой великолепный храм, перестроил замок Иоанна Гиркана* , взялся заново отстроить Себасту и Стратонову Башню…

- Я назову ее Кесарией в честь Цезаря, великого и мудрого Августа.

- Когда наконец твой дом наполнился детским смехом… Разве теперь ты тоже несчастлив?

- Я до сих пор люблю Мариамну, - тихо произнес Ирод, - Моя скорбь безгранична и молчалива как пустыня, в которой не слышны детские голоса.

- Малтака боготворит тебя… А Клеопатра* напоминает египетскую царицу не только своим именем, она воплощение грации…

- Говорят, что Селена* совсем не похожа на мать и Юба Нумидийский взял ее в жены из предусмотрительности. Как никак, она приходится сводной сестрой Антонии Младшей* , а это пусть и дальнее, но родство с самим Августом.

- Родство, которое напоминает Августу о Марке Антонии - сомнительное родство.

- Лучше иметь сомнительное родство, чем не иметь его вовсе. Юлия, бедная девочка, овдовела* , не успев одарить внуками своего любимого отца, разочаровав его и доставив без сомнения радость Ливии. Вот если бы Боги совершили чудо и мой Антипатр* стал мужем Юлии, то пусть бы весь мир назвал этот брак сомнительным - в этом мире не нашлось бы счастливца, которому я бы позавидовал.

- Юлии всего семнадцать и радость Ливии преждевременна, а разочарование Августа мимолетно, он уже не надеется заиметь собственных детей* , но рассчитывать на внуков у него имеются все основания.

- Молодой Тиберий, как я слышал, стал квестором. Его ждет славная карьера… Не по этой ли причине достойный Марк Агриппа был вынужден удалиться в такую глушь, какой бесспорно являются Митилены на Лесбосе? Или у него не оставалось выбора?

- Честнейшего и благороднейшего Агриппу беспокоит сама мысль, что кто-то может подумать будто он желает затмить своей славой честолюбивого Тиберия. Он предпочел скромное уединение.