Царь Иоанн Грозный

В 1579 году Курбский развёлся со второй женой и вступил в третий брак. Кроме неприятностей семейных, он испытывал в своём новом, отечестве и другие неприятности, особенно вследствие споров и тяжб с соседями о порубежных владениях и взаимных обидах. Но едва ли не более всего тревожили Курбского опасности, угрожавшие в Литве православной церкви. Уния ещё не возникла, но иезуиты уже приготовили её, овладев воспитанием благородного литовско-русского юношества. Умы колебались; завелись богословские споры; появилось множество полемических сочинений; нашлись и отступники от веры прародительской. Курбский проник в замысел врагов русской церкви и, из ревности к православию, старался укрепить своих единоверцев в законе предков. Для этой цели он усердно заботился о переводе на русский язык творений великих учителей церкви — Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Григория Богослова; беседовал, переписывался с вельможами и панами литовскими, предостерегая их от козней иезуитов; выучился даже латинскому языку, чтобы тем легче обличать лжеумствования папистов. Письма его к князю Острожскому, к княгине Черторижской, к братьям Мамонычам и другим лицам свидетельствуют, с каким рвением он старался поддержать в Литве православие и как боялся, чтобы враги русской церкви не развратили её последователей. Опасения его сбылись: чрез 12 лет после его смерти возникла уния, служившая переходом к Римской церкви. Собственный сын его был уже католик.

Князь Андрей Михайлович Курбский скончался в мае 1583 года в Ковне, 55 лет, и погребён в монастыре Св. Троицы.

X

Познакомившись с перепиской Иоанна с князем Курбским, считаем неизлишним познакомиться теперь и с знаменитым посланием его в Кирилло-Белозерский монастырь, которое, с одной стороны, ярко выставляет нам самого Иоанна с его неизменною привычкою поучать, сказать кстати, красное слово, выказать свой ум, а с другой — живо рисует нам нравы того времени.

Игумен и братия Кирилло-Белозерского монастыря подали царю челобитную на старца Александра. Из этой челобитной мы видим, что мог позволять себе тогда дерзкий человек даже в монастыре: «Живёт, государь, тот Александр не по чину монастырскому: в церковь не ходит, а строит пустыню, где и живёт больше, чем в монастыре; монастырь опустошает, из казны, погребов, с сушила всякие запасы, из мельниц муку и солод, из сел всякий хлеб берёт и отсылает к себе в пустыню; приехавши в монастырь игумена и старцев соборных бранит..., а других старцев из собору выметал и к морю разослал; прочую братию, служебников и клирошан, колет остком и бьёт плетьми, без игуменского и старческого совета, и на цепь, и в железа сажает. Строителем он был в Москве без малого семь лет, отчёта в монастырской казне не дал. После ефимона на погребе пьёт силою с теми людьми, которых берёт с собою в пустыню; братии грозит, хочет на цепь и в железа сажать на смерть, и тебе же, государю, хочет оговаривать ложью старцев и всю братию; и от тех его побоев и угроз братия бегут розно. Православный царь-государь! Укажи нам, как с Александром прожить; а про пустыню, про его строенье вели сыскать. Общежительство Кирилловское он разоряет, слуг и лошадей держит особенных, саадаки, сабли и ружницы возит с собою, солью торгует на себя, лодки у него ходят отдельно от монастырских».

Царь Иоанн со своей стороны упрекал монахов, что они обращают слишком много внимания на знатных постриженников, в угоду им нарушают древние строгие уставы монастырские. Вот его послание в Кирилло-Белозерский монастырь: