Царь и царица

14 сентября последовало увольнение генерала В.И. Гурко со службы{165}. В сентябре 1917 г. по решению Временного правительства он, как контрреволюционер, был выслан через Архангельск за границу[17].

Подобные действия Временного правительства вызывали протесты со стороны многих военных и общественных деятелей. Так, например, генерал М.В. Алексеев в письме к председателю Государственной Думы М.В. Родзянко от 25 июля 1917 г. заступался за генерала Гурко: «Еще одно дело. Припомните, сколько разврата внесли громкие проповеди, мерзкие дела Ленина, Зиновьева, Троцкого, Луначарского, Каменева, Коллонтай и пр. Эти негодяи были неприкосновенны. Призывы к бунту на словах и в печати, захват чужой собственности… не вменялись в вину. “Боритесь с ними словом!”…пока те не совершили преступного деяния (как будто не совершали!). Вот что значит быть под покровительством “комитета преступления”, т. е. Совета Раб. и Солд. депутатов.

Зато с какою легкостью и с какой постыдною внешнею обстановкою арестуют генерала Гурко, всю жизнь свою отдавшего на служение родине. Дело не стало за ордером Керенского. Одного письма (!) оказалось достаточным для такого шага. А деятельность, а служба? Что за дело… было письмо.

Или мелкая трусость людей, везде и во всем усматривающих грозный призрак “контрреволюции”, или, – извините, – мелкая месть человеку, который пришелся не по душе и которого безнаказанно, пользуясь властью, можно запятнать перед Россией. Я склонен думать, что личное нерасположение сыграло в этом деле большую роль, чем что-либо другое»{166}.

Участник Гражданской войны генерал-майор В.А. Замбржицкий, воевавший против большевиков в составе Донской армии и ВСЮР, в своих рукописных воспоминаниях, написанных в октябре 1925 г. в Праге, свидетельствовал: «Керенский, видя в лице Гурко опасного противника и желая от него отделаться, вызывает его в Петроград под предлогом совещания. Здесь его неожиданно хватают и сажают в Петропавловку. Настояниями его жены после месячного сидения Гурко был выпущен и выехал за границу, в Англию. Там ему тотчас же предложили в командование английскую армию на французском фронте. И во время последнего германского наступления на Париж весною 1918 года это был он[18], что выдержал наижесточайший удар немцев и остановил их натиск… Его армия спасла Париж, но он потерял в этом бою свою жену… Война была выиграна союзниками…

В своих исканиях, в своих поступках, в своих отношениях к Родине, царю, военной службе, начальству, сослуживцам и подчиненным, в своих отеческих взглядах, одним словом, во всем, что руководило его побуждениями, Гурко был, что называется, рыцарь без страха и упрека!»{167}