Царь и царица

Результаты совещания вскоре принесли свои плоды, но не те, на которые рассчитывал генералитет. Уже 9 мая А.Ф. Керенский, отдав предварительно приказ о недопущении ухода со своих постов старших военных начальников «из желания уклониться от ответственности», утвердил злополучную «Декларацию». Чем руководствовался Керенский, идя на конфликт с генералами при принятии данного документа? На этот вопрос, с нашей точки зрения, отвечает комиссар Временного правительства на Северном фронте В.С. Войтинский, который верно характеризовал политическую ситуацию в стране на тот момент: «Солдатская масса встречала вступление социалистов в правительство с подлинным энтузиазмом; особенно радовало ее то, что министром земледелия будет Чернов и что военное министерство из рук ненавистного Гучкова переходит в руки “товарища Керенского”. В дни, когда Керенский переменил свой выигрышный, эффектный пост “министра юстиции революции” на бесконечно тяжелое положение военного министра при непопулярной и безнадежно проигранной войне, он был подлинным кумиром солдатской толпы. Полковые комитеты и митинги один за другим выносили резолюции, обещавшие ему беспрекословное повиновение. На заводах такого энтузиазма не замечалось. Но и здесь у нового правительства было больше друзей, чем противников»{154}.

По-другому констатировал происходившие события дипломат Морис Палеолог: «Военный министр Гучков подал в отставку, объявив себя бессильным изменить условия, в которых осуществляется власть, – “условия, угрожающие роковыми последствиями для свободы, безопасности, самого существования России”.

Генерал Гурко и генерал Брусилов просят освободить их от командования.

Отставка Гучкова знаменует ни больше ни меньше, как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет неограниченным властелином России… в ожидании Ленина»{155}.

Близкие взгляды к Морису Палеологу, т. е. с критической точки зрения деятельности Временного правительства, позднее выразил в своих воспоминаниях генерал А.И. Лукомский: «Новый военный министр, А.И. Гучков, говорил, что он примет все меры к поддержанию дисциплины в армии и будет пресекать все попытки к ее развалу. Но первые же его шаги в качестве военного министра, предпринятые с целью освежения командного состава, были неудачны.

Среди старших начальников были действительно такие, которых надо было убрать; но военный министр принялся за это слишком решительно и довольно неосмотрительно.

Был составлен список всех старших начальствующих лиц, начиная от командующих армиями до начальников дивизий включительно, и затем г. Гучков предложил нескольким генералам, которым он доверял, поставить, против всех помещенных в списке, отметки о годности и негодности.

Затем, по соглашению с генералом Алексеевым, было уволено со службы свыше ста генералов из числа занимавших высшие командные и административные должности.

Это, в свою очередь, вызвало колоссальное перемещение и на более низких должностях.

В этот период такую операцию было производить рискованно.

Затем г. Гучков, ходом событий, был увлечен на соглашательский путь с крайними элементами, и кончилось это тем, что, увидев полную свою беспомощность и неминуемую гибель армии, как регулярной силы, он отказался от поста военного министра»{156}.

После обнародования в приказе по армии и флоту «Декларации прав военнослужащих» генерал Гурко 15 мая подал Верховному главнокомандующему и министру-председателю Временного правительства рапорт о том, что при создавшейся в армии из-за обнародования «Декларации» ситуации он «снимает с себя всякую ответственность за благополучное ведение дела» и просит отставки от занимаемой должности. За этот демарш он указом Временного правительства от 22 мая 1917 г. был не только смещен с должности, но и в дальнейшем с запрещением назначать его на пост выше начальника дивизии. В журнале № 88 заседания Временного правительства от 24 мая 1917 г. было записано о назначении: «Главнокомандующего армиями Западного фронта генерала от кавалерии Василия Ромейко-Гурко – в распоряжение Верховного главнокомандующего»{157}.

Комментируя эти события, генерал А.И. Деникин писал: «Керенский уволил Верховного главнокомандующего Алексеева, главнокомандующих Гурко и Драгомирова за сильную оппозицию “демократизации” армии»{158}.

В дневнике великого князя Андрея Владимировича от 17 июня 1917 г. по этому поводу имеется любопытная запись, которую он сделал в Кисловодске: «Здесь рассказывают, что Гурко написал Керенскому, после отставки и назначения начальником дивизии, что после объявления Декларации прав солдата дисциплину поддерживать нельзя, и предлагает Керенскому покомандовать дивизией, а он будет военным министром, на что имеет больше прав и многолетней практики.

Как говорят, Гурко назначается начальником штаба верховного. Что ни день, Керенскому по морде дают, и глотает он эти оплеухи, преисправно»{159}.