Царь Федор. Трилогия

После этого вид матроса, читающего на шканцах, его уже шокировал не слишком сильно. Но во всех других русских городах, кои он проезжал, его глаз еще и еще раз цеплялся за вывески книжных лавок, количество которых было явно больше, чем, скажем, количество магазинов колониальных товаров. А русские трактиры? Как выяснилось, прямым указом русского царя было запрещено продавать спиртные напитки в разлив и на вынос. И без закуски. Чтобы выпить в людном месте, надобно было непременно усесться за стол и вместе со shkalic, то есть самой мелкой винной или водочной порцией, непременно заказать как минимум pirojok. Да и еда… К концу путешествия, распробовав русскую пищу, лорд Висбю начал понимать, почему в стране продается так мало колониальных товаров. Страна была настолько обширна, что на ее территории либо где-нибудь непременно находились места для собственного производства колониальных товаров, либо производился некий заменитель, возможно, и более худшего качества, но привычным к нему с детства жителям страны большего и не было надобно… А те культуры, кои русские уже успели освоить, они использовали крайне изобретательно. Так, известный англичанину potato они готовили аж сотней разных способов — вареным, запеченным, жаренным дольками, соломкой, кубиками, делали пюре, пекли блинчики, именуемые teruny, добавляли в супы, в том числе в едва ли не главное горячее блюдо всех приличных трактиров tsarsky borstch. По слухам, его изобрел сам царь, известный кулинар, чья придворная школа поваров гремела на всю Европу.

Впрочем, количество того, что, по глубокому убеждению русских, их tsar-batushka изобрел лично либо получил в качестве озарения от своей великой небесной покровительницы, превышало все разумные пределы. Причем эти убеждения, по оценкам сэра Самуэля, охватывали все, даже самые образованные слои общества. Так, ему повстречался русский врач (а это словосочетание давно стало в Европе брендом, содержать домашнего russian medic могли позволить себе только очень обеспеченные лица), на полном серьезе утверждавший, что именно русский царь и совершил те самые невероятные открытия в медицине, которые в европейских медицинских кругах поначалу просто отказались признавать. Он заявил, что его коллега и учитель лично присутствовал на учредительном заседании медицинского tsarevo obchestvo, на котором-де и были донесены до всех те великие истины, кои только теперь, спустя более десяти лет, постепенно начали не только признаваться, но и вообще становились настоящей сенсацией. Уж слишком во многом они противоречили воззрениям таких медицинских авторитетов, как Гиппократ и Гален.

Поэтому, добравшись наконец до Москвы, лорд Висбю надолго, почти на месяц, засел в Английском доме — представительстве английской Московской торговой компании. После этого путешествия ему было совершенно ясно, что все его планы были нелепо наивны и что обратить на себя внимание русского царя можно только чем-то весьма незаурядным. Причем это должно быть очень точно изложено. Так, чтобы русский царь был поражен в самое сердце мудростью и проницательностью писавшего. А потому сначала следовало понять, что за человек этот русский царь.

— Здесь садись, — указал провожатый на большой и даже по виду весьма удобный кожаный диван в нескольких шагах от еще одних дверей, расположенных в глубине приемной залы. Напротив дивана стояло совсем не вписывающееся в роскошь этого зала весьма простое по виду и… как это ни выглядело удивительным, довольно обшарпанное бюро, за которым сидел сухощавый седой старик со странным приспособлением на носу, представлявшем собой проволочную конструкцию со вставленными в нее двумя круглыми линзами. — Как царь-батюшка тебя увидеть пожелает, господин Аникей, — провожатый кивнул подбородком в сторону старика с оптическим приспособлением на носу, — скажет…

Лорд Висбю послушно присел.