Царь Федор. Трилогия

До Мейнленда, который русские переименовали в совершенно непроизносимый Bolshoi Tarovaty, он добрался на пакетботе из Эдинбурга. Криво усмехаясь над насмешкой судьбы. Сэр Кромвель всегда предполагал, что эти шотландцы ведут активную контрабандную торговлю с русскими, нагло игнорируя Навигационный акт[26]. И, занимая пост в военном ведомстве, лорд Висбю предпринимал шаги, направленные на пресечение этой торговли. Чем заработал немало врагов среди торговцев, особенно если они не являлись акционерами Вест-Индской компании. Русские избегали открыто нарушать Навигационный акт, но предлагали на своем острове столь выгодные цены, что Вест-Индская компания все равно продолжала нести убытки. Однако вступать в прямой конфликт с русскими сэр Кромвель не рискнул. Русские устроились на своем острове вполне прочно, попытка прощупать их при короле Карле I закончилась весьма плачевно, и единственное, что оставалось правительству, это усилить борьбу с контрабандой. В Англии ее в конце концов удалось если не полностью устранить, то хотя бы взять под контроль, обеспечив интересы и сохранив доходы Вест-Индской компании, но вот шотландцы… А теперь именно благодаря этому налаженному контрабандному каналу он сумел ускользнуть от людей Вильяма Гарста, богатого лондонского купца и бывшего члена парламента, у которого он четыре года назад весьма ловко отобрал его лондонский дом, в коем и поселился. Гарст этого не простил. И едва только положение Самуэля Висбю пошатнулось, как купец решил, что пришло время восстановить справедливость. Причем самым грубым образом. Так что сэр Самуэль едва выбрался.

На Bolshoi Tarovaty он, ожидая оказии, прожил неделю, все это время гуляя по улицам первого увиденного им русского города и удивляясь. В его представлении этот город должен был быть маленьким, грязным, провонявшим и заполненным пьяными и оборванными людьми. Ну так он представлял себе русских по рассказам своего гувернера, поляка, который в молодости побывал в Московии. Правда, это было очень давно, поскольку даже свою страну гувернер покинул лет сорок назад. Да и то считая от того момента, когда Самуэль слушал его рассказы… Этот же город был неожиданно большим — по его расчетам, в нем жило не менее семи-восьми тысяч человек, — относительно чистым и пах так же, как и любой припортовый город, и уж во всяком случае гораздо лучше, чем Лондон. В нем даже были три мощеные улицы. А люди в нем были одеты хоть и не всегда привычно глазу — русские, даже весьма высокопоставленные, отчего-то предпочитали почти постоянно носить штаны, а не гораздо более изысканные чулки и панталоны, — но все-таки опрятно и уж точно небедно. От того количества меха, коий был на русских, у лорда Висбю первое время даже рябило в глазах. Ну да русские до сих пор являлись основными поставщиками мехов на рынки всех европейских государств, так что это меховое изобилие в их одежде имело логичное объяснение. К тому же начало октября на Шетлендах, несмотря на близость Гольфстрима, — время уже довольно прохладное.

Именно на этом острове у него впервые пошатнулась уверенность в том, что его планы являются столь легко воплотимыми, как ему это представлялось. Уж больно эти москови… то есть, как они сами предпочитали себя называть, русские отличались от тех, коих он себе напредставлял по рассказам своего ныне покойного гувернера.

До карантинных изб Охтинска он добрался только к ноябрю. На одном из последних кораблей. Перед самым ледоставом. И там его жестоко оскорбили, заставив, как и всех остальных, целый месяц торчать в… в… да просто в загоне вместе с простонародьем! Поскольку таково-де было обязательное правило для всех прибывающих из-за границы. Ну за исключением послов. И это его! Английского лорда и потомка самого Ричарда III!! Слава богу, в этих карантинных избах была возможность снять отдельную комнату, и требуемое время этого насильственного заключения лорд Висбю провел с относительным комфортом, морща нос лишь тогда, когда по субботам находящийся в карантине простой люд устраивал себе баню. Сам британец, как цивилизованный человек, предпочитал мыться как можно реже, а кожу лица освежал, время от времени протирая ее лавандовой или вересковой водой, ну а в отсутствие оных — уксусом. С лавандовой или вересковой водой в карантинных избах было, понятно, сложно, но, благодарение Всевышнему, уксуса в карантинных избах было в достатке. Однако взятые им с собой средства за месяц уменьшились еще на полторы гинеи. За отдельную комнату русские заломили просто несусветную цену. Да и пищу приходилось заказывать на стороне, в трактире. Та, которой кормили на карантинном дворе, была вполне приемлемой, хотя и слегка необычной, но уж очень однообразной…