Tsar Effect

Кронпринц Эдуард, находившийся в это время в Лондоне, после долгого молчания в итоге объявил об отречении от всех прав на трон как за себя, так и за своих детей.

Парламент не стал медлить и принял целую серию законов, которые охватывали список вопросов от упразднения монархии и конфискации королевского имущества до переподчинения армии и флота парламенту и премьер-министру. Одновременно с этим британский парламент обратился к ЕС с просьбой выступить гарантом мирного перехода власти и разоружения королевских частей, на что ЕС, естественно, согласился. Крупные экспедиционные корпуса стали высаживаться на планеты уже Британской республики, беря под контроль ключевые точки, а флот начал патрулировать все внутренние маршруты. На все корабли королевского флота был разослан приказ – немедленно вернуться в порты приписки и ждать дальнейших распоряжений. Подобное постигло и сухопутные части. Европейскую армию на планетах бывшей империи встречали как освободителей, а возвращающихся солдат и офицеров разоружали и помещали на карантин. Началась большая чистка не только в армии, флоте и бюрократическом аппарате, а везде, где кто-то хоть как-то выражал свою поддержу королевской власти.

Война на время утихла. Британское правительство запросило мирные переговоры у Тройственного Союза и, под давлением Альянса и ЕС, последние согласились, ведь всё это время флот под командованием Филиппа находился на месте.

Сам флот деморализован. Побит, во всех смыслах. Более трети оставшихся кораблей отказались подчиняться приказам Филиппа и вернулись в родные порты, забрав с собой всех, кто захотел вернуться. А захотело большинство. Филипп никого не стал удерживать и осуждать, вопреки всей злости, а также паре призывов к показательному жёсткому «наведению порядка». В конце концов, на ушедших можно было злиться, но невозможно их не понять и тяжело их судить – обесценившиеся присяги мёртвым монархам, за верность к которым ещё и преступником заклеймят, семьи не прокормят, о родителях не позаботятся и детей не вырастят. В результате, из всей той армады, что взял под своё командование лорд-адмирал больше месяца назад, остались лишь Оверлорд, два дредноута, пять линейных крейсеров, один авианосец и ещё около дюжины разномастных кораблей другого класса. Боеприпасов осталось на один бой, многие корабли требуют ремонта, корпус МЛА хорошенько так выбит, а персонал… очевидно, его не хватает, и единственное утешение Филипп находил в том, что он знал, из какого теста сделаны люди, которые с ним остались. Всё выглядит плачевно, но даже сейчас Гранд Флит остаётся грозным противником, который может напоследок добавить ещё парочку мрачных страниц в учебники истории.

Отдельно Филиппу не давал покоя тот факт, что катастрофа, произошедшая с его братом, не была случайной. В это просто невозможно было поверить, как и в то, что отречение Эдуарда было тихим и добровольным. Но тут возможный сценарий можно было разглядеть достаточно легко – Эдуард пусть и горд да тщеславен, но у него есть дети, которым можно угрожать, и которые как раз находились в Лондоне, считавшемся самым безопасным для королевской семьи городе. Откровенно говоря, Филипп и сам не был уверен, как поступил бы будучи семейным человеком в схожей ситуации, а не здесь, на борту Оверлорда.

Филипп мог начать претендовать на престол и попытаться отбить и закрепиться в паре систем, но это повлечёт начало гражданской войны без шансов на победу. Но пойти и сдаться? Бошам? Такому сценарию всё естество Филиппа противилось. Он был не из тех людей, что могут спокойно смириться, даже если шансы не совсем, а если честнее, то совсем не в его пользу. Более того, его решимость всё ещё подогревают гордость, преданность и сильнейшая неприязнь ко всему, что происходит с его домом. И с ними десятки тысяч других солдат, офицеров и гражданских, что остаются верны своему королю или, по крайней мере, тому, что он собой воплощал. Многие из них находятся в блокированных кораблях на станциях, в окружении вражеских армий или даже своих соотечественников, кого-то за симпатию к монархии уже весело линчуют… они воспротивятся всему этому – нужно лишь показать, что не всё потеряно, что есть ещё выход. Нужно показать верному ещё флоту, что есть выход. Вот только сам Филипп его до сих пор не смог отыскать.

Из хмурых дум адмирала вывел сигнал коммуникатора.

- Слушаю.

- Милорд – из динамика послышался голос адмирала Ингфилда, - пришел запрос на сеанс связи с вами.

- Очередной эмиссар парламента? ЕС?

- Нет, милорд, он назвал себя… “Призраком”.

Повисла короткая, но тяжёлая пауза. Филипп прекрасно знал, кто пытается с ним связаться. Вернее, он знал настолько прекрасно, насколько позволяла эта таинственная фигура. С одной стороны, он был удивлён тому, что этот человек выходит на связь именно сейчас. С другой, было неприятное осознание, что дивиться тут нечему.

- Соединяй.

- Как прикажете, милорд.

Глава 17