Царь девяти драконов (СИ)

Двое вновь молча переглянулись. Воин, что раньше заговаривал с оборванцем, достал из-за пояса деревянную дощечку с какими-то письменами, выведенными черной краской, и торжественно зачитал:

— По велению почтенного гуна Фу, за нарушение священного действа во время возвращения войска светлейшего вана Лаоху из похода, приговором виновному является смерть. Привести в исполнение немедленно. Он распространяется на всех членов семьи осужденного.

Оборванец снова захлопал глазами:

— Чего?

— В чем дело? — с тревогой спросила Мэй и крепче прижала сына к груди. — О чем они? Какой приговор?

— Я не знаю... — тихо прошептал он, — глупости какие-то...

Воин убрал табличку за пояс и окинул несчастного холодным взглядом. Взглядом, от которого мурашки побежали по спине. Двое других резко рванули вперед и зажали женщину в тиски.

— Эй, что происходит?! — охнула она. — Что вы делаете?!

— Мама? — глаза ребенка расширились, в них засквозил страх.

— Почтенные мужи, да что жеж это такое?! — воскликнул оборванец, разворачиваясь к стражнику с табличкой. — Вы жеж меня отпустили... — он осекся, когда увидел, как тот отбросил копье и достал меч.

— Приговор почтенного Фу не обсуждается, — сухо и беспристрастно молвил воин, — согласно обычаю круговой поруки.

До оборванца только сейчас дошло, что происходит. Сердце замерло на миг, а затем громко отдалось в груди. Ноги налились свинцом, но в последний миг он сумел найти силы и не упасть. Паника и страх застилали разум. Однако, несмотря на них, оборванец развернулся и ринулся на помощь семье. В последней, отчаянной попытке...

Лезвие вошло меж лопаток. Тело пронзила острая боль, с уст сорвался хрип... А округу сотряс истошный крик женщины, слившийся с громким плачем ребенка...

Крестьяне, работавшие в поле, видели, как местный чудак-оборванец вернулся домой в сопровождении стражников. Видели, как те обнажили мечи. Слышали отчаянный крик и детский плач. Но никто не бросил своих дел. Никто не пришел на помощь. Все лишь молча отвернулись, когда звуки мольбы и всхлипы ребенка резко оборвались...

То был приказ почтенного гуна, охранителя их спокойствия и благополучия. Военачальника светлейшего Лаоху, что привел Хучен к величию и процветанию. И кто они такие, чтобы роптать на него?

[1] Тащите их!

Глава 11

Стражник причала у Матери вод возле Хучена с любопытством провожал взглядом плот, на котором уплыл цзы Хэн с пленниками. Кто они такие, и с какой целью высокопоставленный гость пожаловал в столицу средь бела дня, воин спрашивать, разумеется, не решился. Кто он такой, чтобы задавать подобные вопросы самому цзы? Но любопытство съедало его изнутри. Воин непременно вознамерился поинтересоваться у своих товарищей по службе в городе, что происходит. Быть может, до них дойдут какие слухи?

Тяжко вздохнув, он заставил себя оторваться от созерцания плота, что уже добрался до середины реки, и унял огонь нетерпения внутри себя. Сжав копье покрепче и, кашлянув в кулак, стражник уставился отсутствующим взглядом на дорогу. Та проходила немного вперед и раздваивалась. Одна шла на юг в земли, которыми правил цзы Хэн. Судя по слухам, тамошним чжунам придется нелегко. Светлейший Лаоху повелел поднять продовольственный налог с тех участков, что не побили таинственные морозы.

«И это правильно. В трудные времена люди должны помогать нуждающимся».

Другая дорога вела на север. Там, далеко, в предгорьях, находился хутор бортников, снабжавших Хучен сладким медом. Недавно в ту сторону отправился крупный отряд под командованием самого телохранителя светлейшего Лаоху, благородного хоу Яня. Что-то там явно случилось, ибо, по слухам, партии меда не поступали уже давно. Да и не стал бы бо Янь тратить свое время на пустяковые дела.

«Надеюсь, они вернутся с добрыми вестями, — подумал стражник, отрешенно осматривая тракт, — дурных и без того хватает».

Солнце было столь ярким, что даже грунт блестел в его лучах, заставляя щурить глаза. Слабый ветерок налетал с реки, принося прохладу. Джунгли, растущие вдоль дороги, убаюкивающе шелестели листьями.

— Фух, — выдохнул воин, — сегодня хоть не так жарко... — он скосил взор на север и застыл в изумлении.

Шаркая сандалиями по земле, поднимая в воздух клубы дорожной пыли, к причалу приближался человек. Серая рубаха, опоясанная кожаным ремнем, взмокла от пота. На руках и животе виднелись дыры, будто оставленные острыми ветками. Человек тяжело дышал и опирался на копье, словно о посох. Когда незнакомец приблизился, стражник увидел насколько бледно его лицо, искаженное гримасой ужаса. В широко раскрытых глазах застыл неподдельный страх. Из легких вырывалось свистящее дыхание. У стража причала холодок пробежал по затылку.

— Эй! — крикнул он, делая шаг навстречу, — что случилось?! Что такое?!

Незнакомец не ответил. Сделав еще несколько шагов, он выронил копье и рухнул в дорожную пыль. Путник задыхался, громко глотая воздух ртом.