Царь Борис, прозваньем Годунов

Уговаривали сначала князя Симеона на Думе боярской — Симеон перестал туда приходить. Собрался собор Земский — Симеон не пришел и затворился на своей половине дворца царского. Составили грамоту утвержденную, и все члены собора, митрополит, святители, бояре, князья служилые, дьяки приказные и другие посланцы земли Русской, числом более пятисот, на ней подписи свои поставили — Симеон отказался ее принять и удалился в Симонов монастырь, чтобы ему не докучали. Собралась огромная толпа простого народа и во главе с избранными из собора Земского отправилась в Симонов монастырь, князь Симеон речи избранных выслушал, но на все мольбы ответил отказом. Вышел на стену монастырскую и обратился к народу, вкруг монастыря расположившемуся, клялся со слезами на глазах, что никогда в жизни не мыслил он посягнуть на превысочайший царский чин. Впрочем, народ слез не разглядел и слов Симеоновых не расслышал и разошелся с убеждением, что Симеон объявил о своем скором пострижении в монахи. Но это только усилило рвение народное, и все принялись готовиться к новому, невиданному ходу. Всю ночь до утра двери храмов были открыты, везде служили литургии, все храмы были полны народом, так что яблоку было негде упасть, а с утра священники вынесли самые почитаемые иконы и со всей святостью, под звон колокольный, двинулись крестные ходы к Симонову монастырю со всех концов Москвы. Шел и я вместе с митрополитом, вместе со всеми членами собора Земского, после молитвы всеобщей в кремлевском храме Успения.

Во двор монастырский пропустили лишь избранных, но и они заполонили его весь до самых дальних уголков. Вышел князь Симеон к народу и вновь отказался от предложенной чести. Тогда выступил вперед митрополит и сказал, что коли так, то и он с себя свой сан слагает, и положил посох свой к ногам Симеона. За митрополитом последовали все другие святители и сказали, что с сего дня все церкви в земле Русской затворяются, потому как некому будет службы служить. Тут и бояре сказали свое слово увертливое, но веское: «А мы называться боярами не станем!» И служилые люди закричали, что перестанут служить и биться с врагами, и будет в земле кровопролитие. И дьяки закричали, что закроют они приказы и перестанут указы писать, и будет оттого столпотворение вавилонское, ибо никто не будет знать, кто он есть и где его место.

И из дальних рядов закричали купцы, что перестанут они торговать и будет в земле голод.

Ничего не ответил на это князь Симеон, захотел он услышать голос простого народа, поднялся, как и в позапрошлый день, на стену монастырскую. Дул там ветер сильный, и князь Симеон, чтобы не застудиться, обмотал шею платком тканым, а люди, увидев это, в неразумности своей решили, что он показывает им, что скорее удавится, чем примет венец царский. И поднялся тут такой вопль, что заглушил колокола московские. Не сокрушил князя Симеона этот вопль горя народного, от сердца идущий, не сокрушил, но поколебал. Пригласил он меня с митрополитом в келью свою для разговора последнего. Изложил он нам вновь свои сомнения, давно и хорошо нам знакомые, мы же вновь разрешили их и дали ему свое благословение, митрополит — от имени Господа и всей церкви православной, я же — как старший в роду.

После этого вышел князь Симеон на крыльцо и смиренно возвестил народу о своем согласии принять венец царский. Обрадованные бояре, не давая ему времени передумать, подхватили и чуть ли не на руках отнесли в храм монастырский, где митрополит под иконами святыми в суете и спешке нарек князя Симеона на царство.

Так исполнилась последняя часть пророчества брата моего.

Глава 3 Размышления о престолонаследии

Вот вы сейчас, наверно, ухмыляетесь: что за действо недостойное устроил князь Симеон? Качаете многозначительно головой: для вида лишь от венца царского он отказывался — мы-то знаем! Всю жизнь к венцу этому, несправедливо у отца его отобранному, он вожделел, и вот — свершилось! Для того и стал во главе земщины, для того и ворогов на Русь призвал, Москву спалил — нужны ли другие доказательства?!