Царь Борис, прозваньем Годунов

Столь же бескровно Годунов усмирил бунт в землях Казанской и Черемисской, уверив бунтовщиков, что новый царь забыл старые преступления и готов миловать и виновных в случае искреннего раскаяния. Смутьяны немедленно раскаялись, прислали старейшин в Москву и присягнули Федору. Как добился этого Годунов, не знаю, думаю, средством вернейшим — деньгами. И в дальнейшем Годунов предпочитал действовать не булатом, а более мягким металлом. Вот и в умиротворении Сибирского ханства деньги сыграли не последнюю роль. Вообще, чем дальше на восток и на юг, тем берут все охотнее, можно даже сказать, что без бакшиша там ни одно дело не слаживается. Годунов настолько уверился в силе золота, что и с европейцами принялся действовать так же. Вскоре после восшествия Федора на престол мы потребовали у шведов вернуть воровски занятые города наши — Ивангород, Ям, Копорье и Корелу. Шведы возмутились: «Где слыхано, чтоб города отдавать даром? Отдают яблоки да груши, а не города». Годунов немедленно предложил пятнадцать тысяч рублей. Так шведы торговаться начали! Требовали только за Ям и Копорье четыреста тысяч рублей. Да на эти деньги можно всю Ливонию завоевать и вдвое больше добычи домой привезти! Так дело и не сладилось — торговаться не в нашем обычае. Тогда шведы стали предлагать нам (!) деньги (!!) за вечный мир и за то, чтобы спорные города за ними остались. Тут послы наши возмутились и ответили достойно: «Наш государь требует вернуть его вотчину только для того, что теперь все эти места разорены, а он хочет воздвигнуть по-прежнему монастыри и церкви христианские, чтобы имя Божие славилось. А деньги и земли государю нашему не надобны, много у нашего государя всякой царской казны и земли и без вашего государя».

Как видим, Борис Годунов, не задумываясь, давал, когда это требовалось для пользы государства, справедливо видя в этом кратчайший и вернейший путь к успеху, но при этом объявил жестокую войну тем, кто берет. По его наущению одним из первых своих указов царь Федор сместил со своих постов наиболее корыстолюбивых наместников, воевод, судей и чиновников. Таких набралось никак не меньше половины от общего их числа. Оно и то сказать, при царе Симеоне воровство в государстве развилось до пределов невиданных. Многие получили места свои за истинные или мнимые услуги земщине в ее борьбе с опричниной царя законного, и вознесенный земщиной на престол царь Симеон не хотел, а быть может, и не мог призвать всех этих людишек к порядку. Каждый имел своего покровителя среди бояр, каждый нес своему боярину, попробуй тронь кого-нибудь, сразу бы такой вой поднялся! В смене власти есть одно несомненное достоинство — можно без боязни чиновных людишек перебрать. Все понимают — новая метла метет по-новому, поэтому никто не воет, а только стонет. Посадили новых людей, на первый взгляд более честных, тем же указом запретили им брать подношения и допускать всякую неправду, судить приказали по закону, не взирая на лица. Чтобы это лучше исполнялось, восстановили всякие наказания, вплоть до смертной казни, с другой стороны, увеличили земельные поместья чиновников и удвоили им жалованье, чтобы они могли пристойно жить без лихоимства. Сразу чувствуется, что Борис Годунов был тогда молодым и еще неопытным правителем! Мздоимство удвоением жалованья никак перешибить нельзя! Чем больше человек имеет, тем больше ему хочется. На три рубля в год жили не тужил и, а с шестью рублями — в долгах, как в шелках. Раньше писарь и полушке был рад, а теперь без алтына на тебя и не глянет. Но на какое-то время порядок все же установился, пока новые люди на новых местах обживались. Да и казни торговые некоторых наиболее проворовавшихся старых чиновников тоже внесли свой вклад.

Что меня тогда удивляло, Борис Годунов, преследуя чиновников мелких, смотрел сквозь пальцы на воровство на самом верху. С другой стороны, что он мог сделать? Я уж говорил, что старшие опекуны и первейшие бояре, спихнув на Годунова текущие государственные дела, занялись устройством своих и, пользуясь слабостью Федора, быстро всякую меру потеряли. Особенно усердствовали Шуйские. Князь Иван Петрович получил в кормление Псков вместе с посадами и, что неслыханно, с испокон веку шедшими в казну царскую сборами таможенными. Не удовольствовавшись этим, он отписал на себя город Кинешму с обширной волостью, сыну своему князю Дмитрию Ивановичу пожаловал город Гороховец со всеми доходами, князь же Василий Иванович Шуйский подмял под себя большую часть меховой торговли, за что и удостоился в народе презрительного прозвания Шубника.