Царь Алексей Михайлович

«Подлинно Радзивилл да Гонсевский, — писал Самодержец, — пришли под Новой Быхов, а с ними пришли всякого чину 12 000 и обложили Новый Быхов, в двух и в трех верстах, а на приступ не смеют идти, а сперва языки говорили 100 000, а другие сказали 50 000, а третьи — 40 000, а четвертые — 24 000, да подлинно доведалися, что всякого человек 12 000, а с Золотаренком всего 6000 сидит, а запасу у него конского до масленицы, а своего до Пасхи, только им и тесноты, что дороги отняли, а стоят в деревнях. И он выходил на князя Несвицково [371]и его побил и обоз весь взял и опять возвратился в Быхов, а гонцы из Быхова с нужею приезжают к нам, а сказывают, что можно проезжать меж Аяцкова облеженья (окружения). Брата его Василия не пропустили в Быхов к нему, и он стоит в Стародубе, а с ним 10 000. И мы, Великий Государь, писали к нему, а велели идти к Могилеву и сходитца со стольниками нашими и воеводами, с князем Юрием Ивановичем Ромодановским и с Поклонским [372]и, сошедшись, за милостию Божиею, велели выручать его… А мы, Великий Государь, идем тоже, а не потому что Радзивилл гордитца пред Богом, а хочет взять Новой Быхов с Золотаренком да Могилев да Шклов и, взяв, идти к Москве. И то свинство есть, что пред Богом хвалится, а Король подлинно хотел посылать послов к нам, Великому Государю, да Радзивилл отговорил…».

Царя особенно возмущало, что гордый, надменный командир польско-литовского войска воевода виленский Януш Радзивилл клялся перед Лицом Божиим, что не окончит войны, пока не завоюет Москву. Видно, у этих «ясновельможных» никак завоевательский зуд не пройдет; все еще забыть никак не могут, что столько лет грабили и разоряли Русь, когда она «обезгосурилась» во время Великой Смуты. Но не допустил Господь новой несправедливости; не дал этому католическому вояке получить славу и добычу. Януш Радзивилл умер 31 декабря 1655 года во время осады польского городка Тыкоцин, занятого русскими войсками…

В конце января 1655 года Царь принимает решение временно вернуться в Москву, повидать родных и главное — встретиться с Патриархом Антиохийским Макарием, который должен был скоро прибыть в столицу. При встрече он признавался Макарию: «Поистине, ради тебя, отец мой, я прибыл, чтобы свидеться с тобой и получить твое благословение» [373].

«А мы, Великий Государь, — сообщал Алексей Михайлович Матвееву 23 января 1655 года, — пойдем к Москве на малое время, легким делом, оставляя все в Вязьме, поклониться образу Пречистый Богородицы и целовать святых Чудотворцев мощи, и бояр, и окольничих, и думных дьяков, и всех людей от печали обвеселить и утешить, и, отвезши сестер своих государынь и Царицу свою и детей, назад возвратимся и пойдем, за милостию Божиею, противу Польского Короля…».

Царь держал под своим неусыпным взором все важнейшие дела в государстве. Хотя война и являлась главным занятием, делом жизни и смерти, но всегда оставались другие заботы, иные проблемы и интересы, которые требовали монаршего внимания и вмешательства.

По словам царского врача англичанина Самуэля Коллинса, Царь имел импозантную наружность. «Он двумя месяцами старее Короля Карла И [374]и здоров сложением; волосы его светло-русые; он не бреет бороды, высок ростом и толст; его осанка величественна; он жесток во гневе, но обыкновенно добр, благодетелен, целомудрен. Очень привязан к сестрам и детям, одарен обширной памятью, точен в исполнении церковных обрядов, большой покровитель Веры; и если бы не окружало его густое облако доносчиков, которые направляют его ко злу его добрые намерения, то его, без сомнения, можно было бы поставить наряду с добрейшими и мудрейшими государями» [375].

Алексей Михайлович особо всегда высоко ценил преданность и честность «людей государевых». Его восхищали подданные инициативные, сильные, способные творить «государево дело» честно и добиваться успехов без царского принуждения. Когда подобные «мужи государевы» заявляли о себе своими трудами, то царская милость непременно являлась как вознаграждение. Так, например, случилось с Федором Михайловичем Ртищевым (1626–1673) — одним из самых замечательных деятелей царствования Алексея Михайловича, — царским любимцем, симпатия к которому не была Царем никогда потеряна. Здесь уместны некоторые биографические пояснения.

Имя Ртищева связано со многими добрыми начинаниями: первая больница для бедных в Москве была учреждена Ртищевым, первый приют для больных и бездомных, первое частное просветительское училище и т. д. Речь об этом сейчас не пойдет; отметим только некоторые служебные вехи биографии известного русского просветителя и личного друга Царя Алексея Михайловича.

В 1645 году, вскоре после воцарения Алексея Михайловича, Федор Ртищев был пожаловал чином стряпчего в «комнате у крюка», то есть во внутренних комнатах при Государе. Осенью 1646 года Ртищев занял должность стряпчего с ключом, то есть дворцового эконома. 11 августа 1650 года Федор Ртищев был возведен в сан постельничего, став по должности одним из приближенных людей Царя Алексея Михайловича [376].