Ц-7

– Ох, ложишься, яко на казнь, – пропыхтел Шуйский, упираясь руками, – а встаешь… Паки здрав и млад!

Тут картинку размыло, будто водой, выплеснутой на акварель, но потеки тут же набухли четкостью, очертясь иным видением…

…Огонь, вертевшийся в горниле печи, бросал мятущиеся отсветы на стены, рубленные из громадных бревен, да на пышные «веники» трав и соцветий, свисавших с закопченного потолка.

В низковатую дверь, сколоченную из толстых лесин и обитую медвежьей шкурой, постучали с улицы.

– Онфиме! – глухо прозвучал голос.

Изба пошла ходуном, да кругом – мой предок впускал гостя. Было похоже на компьютерную игру-стрелялку, где перед тобой маячит ствол убойного огнестрела и руки персонажа, передергивающие затвор.

Вот такая же конечность, костистая да жилистая, грюкнула засовом и пихнула створку. За порогом чернела ночь.

Обширная поляна серебрилась под холодным отраженным сиянием, а сама луна выбиралась из-за пильчатой линии могучего ельника. Ее свет окутывал фигуру гостя со спины, а печной пламень – спереди. Наверное, это был охотник из местных – длинноволосый, упакованный в кожаные одежки, с мощным луком на крутом плече.

Поклонившись с неожиданной робостью, он протянул Онфиму связку мехов, и жилистая рука приняла дар… Или дань? Или плату?

– Жди, – обронил хозяин, прикрывая дверь.

Небрежно швырнув переливчатые шкурки соболей на лавку, он достал с полки маленький глечик, накрытый пергаментом, и туго-натуго перевязанный у горлышка. Бережно зажав сосуд ладонями, Онфим вынес его во двор.

– Во здравие, Рогволт, – глухой голос предка звучал малость зловеще.

Охотник с трепетом принял кувшинчик, отвесил низкий поклон – и канул в темноту без тени шороха. А Онфим не сразу вернулся в тепло – застыв на грани света и мрака, поднял голову к ясному небу. Луна ревниво гасила мерцанье звезд, но самые яркие кололи глаз льдистым блеском.

– Солнц-то колико, солнц… – выговорил предок.

И тревожная темень оплыла, сливаясь в угольную беспросветность подсознания. И снова я обошелся без малейшего усилия, чтобы «прийти в себя» – никакого «отторжения», никакого «зависания» – разжмурился сразу, как только пришло на ум такое хотение.

Даже прилив веса не откликнулся в теле раздраженным зудом. Вернулась тяжесть? Ну, и ладно.

Рита глубоко вздохнула, и потянулась, прогибая спину, а затем развернулась ко мне лицом. В ее широко распахнутых глазах цвета полуночи оплывал ужас и плескался восторг.

– Спасибо! – шепнула девушка. – Это было… потрясающе! Нет, слова какие-то блеклые, затасканные… Это – было! – с силой вытолкнула она. – Не кино, не сон, а взаправду! О, как бы я хотела вот так же, как ты… по дну подсознания…

– Ну, дно глубоко, – хмыкнул я, обнимая Риту, и заворковал, зажурчал: – Когда Игорь Максимович научит меня распоряжаться Силой, обязательно поделюсь с тобой…

– И я стану, как ты? Ну, хоть чуточку? – прошептала красавица, сближая большой палец и указательный. – А тебе не жалко?

– Ничуть, – улыбнулся я. – Ведь нас станет двое.

Пятница, 14 октября. День

Йемен, Сана, район Ас-Сабин

На экране телевизора бесновались бородатые личности в офицерской форме. Роняя фуражки, тараща глаза, они размахивали черными пистолетами в приемной, тщась вломиться в кабинет президента, но четверо парней в спортивной форме ловко отражали атаки. Они крушили челюсти направо и налево, заламывали руки и укладывали наемных убийц мордой в ковер.

С гортанным криком в приемную ворвался еще один бородач с «Узи», ударил хлесткой очередью, но вот рука одного из «спортсменов» мелькнула в неуловимом движении, и крик оборвался клекотом – нож вошел в шею, как зубочистка в канапе.

– Есть еще служебная съемка, ваше величество, но, вы уж поверьте мне, смотреть на то, как на допросе разваливаются эти саудиты, просто неприятно, – Аль-Хамди выключил телевизор, и внимательно посмотрел на своего гостя. Молодой король Хусейн, достойный потомок Хашима ибн Абд Манафа, выбрал для встречи европейский темный костюм, белую рубашку и галстук.

– Вы правы, – согласился монарх. Перебирая четки в опущенной руке, он проговорил, будто в задумчивости: – Благодарю вас за честность и откровенность. Картина в целом ясна, кроме, разве что, пары моментов. Почему именно одиннадцатого числа саудовцы решились на крайние меры? И как во всем этом замешан Израиль?

– О, мне известна ваша нелюбовь к иудеям, – улыбнулся президент, – но тут как раз тот случай, когда… – его улыбка утончилась. – Враг моего врага…

– …Мой друг, – кивнул правитель Хашимитского Королевства Иордании.

– Хотя все немного сложнее, – на переносице Аль-Хамди залегла складочка. – Попытка переворота в Сане застигла официальный Тель-Авив врасплох точно так же, как и Амман. На меня вышел частным порядком «серый кардинал» Моссада, полковник и раввин Рехавам Алон. Но не сам, а через русских. Их поручительство решило всё.

– Вы доверяете Советскому Союзу? – его величество задал вопрос без оттенка удивления или неодобрения.