Ц 6 (СИ)

Политбюро собралось в столовой сталинской дачи. Именно дачи, сделал ударение генсек. Не дворца мраморного, не терема — так, скромного теремка, выкрашенного в зеленый. По слухам, краску того же цвета использовал Карлсон для своего домика на крыше…

Бегло улыбнувшись несерьезным мыслям, Брежнев устроился за большим столом, бросая взгляды на собравшихся. Многих перелет из Москвы встряхнул, растормошил по-хорошему. Хоть и не лето, однако Абхазия всё та же — и горы, и море.

Михаил Андреевич побрюзжал, как водится, о трате народных денег, но перемена мест и ему по душе. Суслов по привычке сидел в своем старом пальто, хотя отопление уже дали — батареи щелкали вовсю, изгоняя промозглость.

— Приступим, — неторопливо сказал генсек, и разговоры за столом стихли. — Та-ак… Отсутствуют товарищи Гришин и Кунаев. По уважительным причинам. До чего Москву довели, сами видели, так что Виктору Васильевичу есть, чем заняться. А Динмухамед Ахмедович весь в трудах, аки пчела…

Члены Политбюро вежливо посмеялись, и Брежнев предоставил слово академику. Все задвигались, будто желая согреться, а Велихов, скромно сидевший в сторонке, тут же вышел к большой карте Кавказа.

— Нынешний план автономизации, товарищи, — бойко начал он, — не менее успешен, чем деление страны по территориальному признаку, но более приближен к действительности. Мы не дадим разгуляться национализму, используя межэтническую рознь! Начнем с Грузии, — Евгений Павлович шлепнул ладонью по карте, заходившей волнами. — Наша группа предлагает обмен территориями между Грузинской ССР и РСФСР. Российская Федерация получает Абхазию, Южную Осетию, Джавахетию и полосу вдоль турецкой границы до самой Армении, а Грузии взамен достанутся мусульмане Кабардинской, Балкарской, Карачаевской, Черкесской, Чеченской, Ингушской и Абазинской АССР!

По столовой разнеслись негромкие смешки.

— Ну, да, те еще джигиты! — ухмыльнулся Велихов. — Аналогичный фокус проделаем с Азербайджаном. Обменяем Дагестан, только без земель к северу от Терека и береговой полосы до Дербента и устья Самура — на Карабах… — он с шорохом ткнул пальцами в карту. — На район Садарака, а это единственное место, где Нахичеванская АССР граничит с Турцией… На «коридор» между Арменией и НКАО, где восстановим Советский Курдистан… На Мугань — область между низовьем Куры и границей с Ираном… На острова у побережья Каспия и полосу по левому берегу Аракса от Армении до Мугани. Вот так вот, если вкратце.

— Неплохо, — оценил Суслов. — Тут и прямая связь с Армянской ССР, и… — он усмехнулся. — Да-а… «Титульным» кланам станет не до «самостийности»! Горцы не дадут им скучать. М-м… Но все-таки, если рассматривать худший сценарий, как нам тогда сберечь хотя бы военные объекты и предприятия союзного подчинения?

— А очень просто! — присевший Велихов снова вскочил. — Придадим им статус союзных территорий, как в той же Индии!

— Ага… Ну-у… Неплохо.

— Тогда ставлю на голосование, — взял бразды генсек. — Кто за данный проект? Кто против? Воздержался? Единогласно!

А солнце, будто празднуя, сквозило лучами сквозь кисею на окнах, зажигая блики на граненых графинах. Природа голосовала «за».

Глава 8

Глава 8.

Суббота, 5 февраля. Ближе к вечеру

Зеленоград, аллея Лесные Пруды

— Ох, как я устала! — стонуще воскликнула Рита, переступая порог, и сразу смолкла, боязливо прислушиваясь.

— Не пугайся, — ухмыльнулся я, — мои только к лету заявятся.

— Здорово! — протянула девушка, тут же мило краснея. — Нет, не потому что твоих нет! Просто… Мы одни!

Я принял шубку, и Марик вышла в зал, мягко ступая, будто крадучись — ее толстые вязаные носки умиляли наивным простодушием.

— А хорошо тут у вас! — донесся девичий голос. — Просторно! Ой, а балкон какой большой… Лоджия, да? И тепло…

Улыбаясь, я избавился от тяжелой куртки и скинул подмокшие «прощайки». Тихое, незамутненное приятство наполняло меня до краев. Радовал даже отъезд родных. Конечно, можно было вернуться и в Маринкину квартиру, но своя уютней.

Толкнув створки, забранные волнистым стеклом, я шагнул в зал — и мои губы изогнулись вовсю, как на смайлике.

Рита, слегка пританцовывая под неслышный напев, красовалась в одних зимних носках. Стройные бедра изгибались, чаруя, плоский животик то западал, то напрягался слегка, очерчиваясь выпуклей и четче. Груди упруго покачивались, топорща набухавшие соски, или приспело колыхались, прыгая налитыми мячиками. Век бы смотрел!

— Соску-училась же, наверное! — заныла девушка, капризно надувая губы.

Я молча сграбастал ее, и понес в свою комнату. Всю бы жизнь таскал сию приятнейшую тяжесть! Хихикающую, обвивающую шею восхитительно гладкими ручками, лезущую с поцелуями…

* * *

— Все равно… — тянул Ритин голосок. — Не зря же говорят — кто свадьбу в мае играет, всю жизнь будет маяться! А вдруг правда? И надо же сначала твоих дождаться. И папу позвать… Или съездить! Да?

— Да, — улыбнулся я, притягивая к себе самое дорогое существо, и делясь с ним одеялом.

— А давай в августе? — загорелась девушка.

— Давай.