Трущобы Петербурга

— Ага, и вы здесь! — воскликнул пристав. — Где вы были?

— Я не был здесь около месяца и жил у тетки.

— Вы, кажется, прежде жили у покойного?

— Да, жил. Но он прогнал меня.

— За что?

— Он заподозрил меня в краже у него денег.

— В краже?

— Да. Но, понятно, я и не думал поступать так. В тот день, когда папаша был в отсутствии, моя тетушка, то есть жена моего дяди, а я все называю ее тетушкой, прислала мне пять рублей денег и кушанье. В то время когда я садился обедать, пришел папаша и начал меня обыскивать, нашел в кармане тетушкины деньги, проклял меня и выгнал на улицу.

— Покойник вообще отличался подозрительностью, — сказал околоточный. — Он то и дело являлся к нам в участок со всевозможными заявлениями, что его хотят обокрасть или убить. Мы его успокаивали.

В это время появилась Анна Ивановна Корнева, одетая в глубокий траур.

— Здравствуй, Володя, — обратилась она к племяннику. — Что тебя так долго не было видно?

Приставы переглянулись между собою. Они поздоровались с нею, и главный пристав, отведя ее в сторону, что-то начал говорить с нею, по временам поглядывая на Владимира. Затем все вошли в комнату, где находился покойник. Он лежал на полу в одном белье, с горлом, перерезанным настолько сильно, что голова его была на одном позвонке.

— Ах, какой ужас! — воскликнула Анна Ивановна и закрыла платком свои глаза.

Владимир, наклонясь над трупом отца, плакал.

— Он меня проклял и не простил! — говорил он сквозь рыдания.

— Ну, этакие подобные проклятия, по-моему, сущие пустяки, — сказал кто-то из окружающих. — Раз оно было сказано в припадке умственного исступления.

По-видимому, воры перелезли через забор в сад, примыкавший к флигелю, и проникли через окно, рамы которого были выбиты. Благодаря тому что это был одноэтажный особняк, в котором находились квартира хозяина и прачечная, и отсутствию дежурного дворника, воры действовали свободно. Повсюду было полное разгромление. Ящики у столов, шкафы и все то, где могли храниться деньги или какие-либо вещи, все было взломано или открыто.

— Он что же, все деньги держал у себя дома? — спросил пристав Владимира.

— Он часто возил их в государственный банк.

Ждали судебного следователя, который вскоре явился в сопровождении врача и других лиц. Следствие тянулось томительно долго. Рассматривалась подробно каждая вещичка, по-видимому никуда не нужная, и вписывалась в общий список. Скопленная монета в виде грошей во множестве валялась на полу и находилась в мешках. Воры, по-видимому, ею не интересовались, а искали крупных денег.

— Мой отец оставался здесь один, не пуская сюда меня, — отвечал Владимир на вопрос судебного пристава. — Уходя, он все аккуратно запирал, так что я не имею ни малейшего понятия о том, что у него находилось.

— И он вам ничего не говорил про какие бы то ни было денежные бумаги?

— Ровно ничего. Вообще, он относился ко мне очень сухо, постоянно бранил и вел себя недоверчиво.

— Но все-таки, вы не знаете, носил он с собою деньги?

— И довольно крупные, я в этом уверен, потому что он давал взаймы многим лицам, хотя при мне на квартиру к себе никого не приглашал.

— Где же он совершал свои денежные операции?

— Преимущественно в ближайших трактирах.

— Ваше благородие, — сказал Иван, поднимая с полу блестящий предмет. — Вот, извольте поглядеть, этот портсигар мне известен…

— Ага! Вы разве здешний?

— Никак нет, я со стороны. Извольте взглянуть на надпись на крышке.

Следователь внимательно взглянул. Действительно, на крышке красовался вензель: Ир. Т.

— Иринарх Телегин, — сообщил Иван. — Это я знаю потому, что он был жильцом в том доме, где я служил дворником. Большая Морская, двадцать, дом Бухтояровых.

— Так этот портсигар был у Телегина?

— Так точно. Он из него меня папиросками угощал и говорил, что его поднесли ему какие-то господа в подарок и имя его выгравировали.

— А кто был этот Телегин?

— Личность крайне подозрительная.

И Иван рассказал все подробности об Ковалевых и Телегине, которых он по приказанию своего барина выселил из дома.

— А вас как зовут?

— Иван Дементьев.

— По-видимому, этот портсигар был заложен покойному, — сообразил следователь.

Владимир вспомнил прилично одетого человека, с которым он познакомился в трактире «Свидание друзей» и который тоже потчевал его из этого же портсигара. Он тоже называл себя Иринархом Телегиным.