Трущобы Петербурга

Я пожелал ему покойной ночи и отпустил его с писарем в общий вагон. Этим, однако, мое знакомство с Руджицким не кончилось. На станции Брест, где поезд стоит более часа, ко мне явился унтер-офицер и доложил, что меня желает видеть какая-то барыня, по делу. Я оделся и вышел на площадку. Перед вагоном на платформе, стояла высокая красивая брюнетка, тяжело опираясь на руку тучного, еще не старого блондина. Дама ломаным русским языком объяснила мне, что она желала бы пройти по вагонам и раздать арестантам милостыню. Я ответил, что в вагон пустить ее не могу, но что деньги могу принять, и их выдадут арестантам в Москве.

— Но я сама хочу раздать! — кипятилась красавица.

— Это, сударыня, не дозволяется, — хладнокровно отвечал я.

— Пойдем! — обратилась она сердито к своему кавалеру и быстро направилась вдоль арестантских вагонов, в окна которых выглядывали истомленные лица преступников. Остановившись у окна, в которое смотрел Руджицкий, она, прежде чем это заметил конвойный солдат, сделала какой-то угрожающий жест, а затем начала посылать рукой воздушные поцелуи.

Я это заметил со своей площадки и велел жандарму барыню с ее кавалером убрать. Оказывается, что это была Ядвига, которая выехала из Варшавы до Бреста с тем же поездом, с которым отправлялся в ссылку Руджицкий. Случайность ли это, или она хотела ему показать, как теперь она висит на шее другого, — сказать трудно. Второе предположение, пожалуй, будет вернее, так как женщины способны мстить даже тогда, когда люди в своем беспомощном состоянии заслуживают лишь одного сострадания…

Шайка контрабандистов (Рассказ офицера пограничной стражи)

НЕДАВНО ПО СВОИМ делам, мне пришлось побывать в Варшаве. На обратном пути в Москву, в вагоне я познакомился с почтенным отставным полковником, служившим в пограничной страже, на австрийской границе.

Полковник тот постоянно проживал в Варшаве и ехал в Нижний Новгород, где состоял крупным акционером какого-то пароходного общества. Он оказался очень любезным собеседником, и мы всю дорогу провели в разных разговорах и незаметно доехали до Москвы. Из своей прежней пограничной службы он рассказал мне немало интересных эпизодов про контрабанду и контрабандистов, между прочим про одну очень смелую и дерзкую шайку…

ЭТО БЫЛО ОЧЕНЬ давно — я только что был назначен в пограничную стражу. На одной версте от пограничного местечка С., где располагалась моя штаб-квартира, протекала гнуснейшая речушка Сбруч, которая тем не менее служила географической и естественной границей нашей с Австрией. Через эту речонку был перекинут, у самого местечка, деревянный мост, на одном конце которого стояла наша, а на другом — австрийская таможенная застава. Контрабанда в то время процветала — ею занималось все и вся; были контрабандисты по профессии, провозившие через границу неоплаченные пошлиною товары и доставлявшие их в близлежащие города и местечки. Они состояли чуть ли не постоянными поставщиками. Много было скрытых контрабандистов, преимущественно из местных жителей, проносивших только продукты для домашнего обихода и хозяйства, и, наконец, были контрабандисты-разбойники, которые зачастую вместе с контрабандою переправляли к нам из Австрии награбленное имущество. Здесь его сбывали и здесь же делились барышами.

Последние происходили преимущественно из цыган, были очень смелы, ловки и отважны, они отлично знали расположение наших кордонов и при случайной встрече со стражниками нередко вступали с ними чуть ли не в открытую схватку, пуская в ход ножи и револьверы.

Я принялся горячо за дело, часто проверял посты, часто сам даже залегал ночью в непроходимых и глухих местах, где, по моему мнению, можно пройти контрабандистам, но, к своему удивлению, на другой или третей день узнавал, что контрабанда прошла благополучно как раз в противоположном конце моего пограничного участка.

Приходилось задерживать лишь мелких контрабандистов, а крупные как-то ускользали из рук.

В таможенном начальстве я не встречал поддержки, и оно только подсмеивалось над моей энергией и усилиями. Скоро, однако, обстоятельства изменились. В одно прекрасное время весь штат таможни был уволен в отставку, и начальником был назначен мой товарищ по корпусу Попов, человек молодой, энергичный, независимый в средствах и безусловно честный кавалерийский офицер.

С первых же шагов его деятельности контрабандисты всех категорий сразу почувствовали, что с новым начальником и подобранными им подчиненными шутить не приходится; снисхождения и пощады ждать нельзя. Мы же обрадовались этой случайной и приятной встрече. Я описал ему положение дел и высказал свои предположения.

Мы с Поповым ударили по рукам и заключили союз, решив помогать друг другу и до последней крайности бороться с развившимся злом.