Труп Гидеона (ЛП)

В гнетущей тишине, они парили над бесплодным рельефом. Ветер свистел в двух умерших пропеллерах. Обрывки дыма срывались и улетали прочь. Гидеон понял, что уже несколько секунд задерживает дыхание, и шумно выпустил воздух из легких.

— Что там у нас? — спросил он.

— Думаю, мили две, — ответил Фордис. — Высота тысяча сто. Устойчивая глиссада.

— Шасси выпустил?

— Еще нет. Это бы увеличило наше сопротивление… ох, твою мать!

Они пронеслись в опасной близости над гребнем хребта и стали опускаться в долину за его пределами. И тут в поле их зрения сквозь завесу тумана проступил новый элемент пейзажа: там был еще один — более низкий — хребет, покрытый возвышающейся рощей секвой, статных и величественных, преграждающих им путь к шоссе.

— Да это гребаный ад! — снова прошипел Фордис.

Гидеон никогда не слышал, чтобы агент выходил из себя, и это зрелище по-настоящему напугало его. Он посмотрел на свои руки, сжал их, а затем повторил эти действия еще раз, словно пытался прочувствовать, что они до сих пор его слушаются. Внезапным озарением к нему пришла мысль, что он не боится умереть — возможно, это даже лучше, чем то, что… грядет через одиннадцать месяцев. Возможно.

Лицо Фордиса стало белым, как мел, по его лбу струился пот.

— Национальный Лес Секвой, — прохрипел он. — Я собираюсь пробиться сквозь него. Держись.

Самолет направился к неровному гребню хребта, затененному массивными деревьями с крошечными остроконечными вершинами. Снова выровняв самолет, Фордис направил его к анфиладе между несколькими исполинскими деревьями. В последний момент он резко наклонил самолет вправо.

Гидеон почувствовал, как мир вокруг него перевернулся. Нос самолета резко нырнул вниз.

— Боже! — воскликнул он. Он даже не был уверен, что это было: просто восклицание или молитва. Его накрыл миг настоящего животного ужаса, когда огромные красноватые стволы пронеслись мимо него всего в нескольких футах, а самолет прошел сквозь них словно волна прибоя. И тут перед ними раскинулось совершенно ясное небо. Лента 178-го шоссе мягко изгибалась впереди, и по ней ползло несколько машин.

— Пять сотен футов над землей, — сообщил Фордис.

— У нас получится?

Сердце Гидеона бешено колотилось. Теперь, когда они миновали лес, и появился шанс на выживание, он почувствовал непреодолимое желание жить.

— Не знаю. Из-за этих маневров мы сильно потеряли высоту. И у меня в запасе остался всего один поворот. Придется приземляться прямо в поток машин, по направлению движения, а не против. Тогда у нас будет хоть один шанс…

Они начали медленно поворачивать к шоссе. Гидеон наблюдал, как Фордис выпускает шасси.

— Впереди деревья, — воскликнул Гидеон.

— Я вижу!

Еще одно рваное движение, и Гидеон услышал резкий треск ветвей под брюхом самолета. Затем Фордис чуть повернул штурвал, чтобы выровняться над дорогой — и все это в тридцати футах над поверхностью…

Перед их взором возник грузовик, и они неумолимо стали к нему приближаться — столкновение было неминуемым. Гидеон закрыл глаза. Послышался жуткий скрежет, когда одно из колес самолета спружинило, ударившись о крышу кабины грузовика. После этого самолет вильнул в бок. Фордис сумел выровнять его и направить строго вдоль дороги, высоко задрав нос, пока грузовик, который они обогнали, отчаянно пытался затормозить.

Они буквально рухнули на асфальт, отскочили от него, и затем с новым резким толчком снова приземлились, по инерции проехав еще несколько десятков метров и, наконец, остановившись посреди шоссе. Гидеон обернулся и увидел, что грузовик, чудовищно визжа резиной, остановился позади них. Он замер всего в полутора метрах от самолета. Машина, приближавшаяся к ним по встречной полосе, также выжала максимум из своих тормозов.

А затем все затихло.

Несколько мгновений Фордис сидел, словно мраморная статуя, пока вокруг него трещал и стонал фюзеляж. Затем он убрал руки от штурвала, щелкнул главным выключателем, снял гарнитуру и расстегнул страховочный ремень.

— После тебя, — сказал он.

Гидеон выбрался из самолета на ватных, негнущихся ногах.

Они сели прямо на шоссе. Сердце Гидеона стучало так, что он едва мог дышать.

Водитель грузовика и водитель встречной машины уже бежали к ним.

— Черт! — воскликнул дальнобойщик. — Что случилось? Вы, парни, там в порядке?

Они были в порядке.

Подъезжающие машины начали останавливаться, люди выходили на дорогу, чтобы выяснить, что произошло, но Гидеон ничего этого не замечал.

— И как часто двигатели выходят из строя, как у нас? — спросил он Фордиса.

— Нечасто.

— А что насчет сразу двух двигателей? В один и тот же день? Одним и тем же способом?

— Никогда, Гидеон. Никогда.

30

Полтора дня спустя Гидеон Кру припарковал «Субурбан» — к этому моменту лобовое стекло уже заменили — на поляне возле своей бревенчато-каменной хижины, заглушил двигатель и вышел. Он огляделся, глубоко вздохнув, и позволил себе несколько мгновений насладиться окружающим пейзажем: бассейном Пьедра-Лумбра, окружающими его горами Хемес, окаймленными соснами пондероса. Воздух был свежим и прохладным и подействовал на него, словно освежающий тоник.