Труды

1. “Что? - сказал я, - тебе недостаточно той книги о Мартине, которая, как ты сам знаешь, написана мною о его жизни и добродетелях?[763]” 2. “Я, по крайней мере, скажу прямо, что никогда не выпускаю из своих рук эту книгу. Ибо, если ты узнаёшь ее, - и он показал книгу, которую прятал в одежде, - то вот она. Она мне, - продолжал он, - была спутником на земле и на море, она на протяжении всего паломничества была другом и утешителем. 3. Но скажу тебе честно: где только эта книга не побывала и почти нет такого места на земле, где бы не принимался столь широко известный и благодатный предмет повествования. 4. Первым в Рим ее привез [известный] тебе ученейший муж Паулин[764]; после этого, когда наперегонки [начал] сбегаться весь город, я видел ликующих книготорговцев, ибо не было [тогда] ничего для них более доходного, ничего не продавалось более легко и прибыльно. 5. Она задолго до этого опередила маршрут моего плавания, и когда я прибыл в Африку, ее уже читал весь Карфаген. Только тот киренский пресвитер, единственный, ее не имел, но переписал с моего разрешения. 6. Потому, что тут говорить об Александрии, где она почти всем более, чем тебе известна. Египет, Нитрию, Фиваиду и весь Мемфиский край она обошла. 7. Я видел ее, читаемую неким старцем в пустыне; когда я сказал ему, что близко знаком с тобой, то от себя и многих монахов он возложил на меня такое поручение, дабы, если когда-нибудь я застану тебя живым на родине, то заставлю дополнить то, что в этой своей книге о добродетелях блаженного мужа ты, как сам признаешься, опустил . 8. Потому сделай [это], ибо не о том я хочу услышать от тебя, о чем уже сообщает написанное, но то, что тогда, наверное, вследствие небрежности, я полагаю, собиравших [сведения], ты пропустил, об этом многим просящим вместе со мной поведай”.

XXIV.

1. “Действительно, Постумиан, - сказал я, - когда я только что внимательно слушал тебя о добродетелях святых, в заветных мыслях своих я возвращался к своему Мартину, не без основания замечая, что все, что каждый из них совершал по отдельности, то, вне всякого сомнения, исполнялось через одного Мартина. 2. Ибо ты возвышенно рассказывал такое, что, да не в обиду будет сказано святым, ничего-то особенного из себя не представляет и в чем Мартин был бы ниже. Но как не должно, я полагаю, никого когда-либо сопоставлять по добродетели с заслугами этого мужа, так украшает [его] и то, на что я уже обратил внимание, что неравной мерой сравнивается он с пустынниками, а также анахоретами. Ибо те от всякого преткновения свободны и, [имея] свидетелями небо и ангелов, как говорят, совершают нечто удивительное: 3. этот же в гуще собрания и жизни народа, среди недовольных клириков, среди свирепствующих епископов, когда чуть ли не с каждодневными возмущениями оттуда и отсюда изгонялся, однако против всех стоял неколебимо неодолимой добродетелью и столько потрудился, сколько никто из пребывавших или ныне обретающихся в пустыне, о которых мы ранее слышали, не сделал. 4. И [даже] если бы они свершили столько же, то какой судья был бы столь несправедлив, чтобы [вполне] заслуженно не решить, что этот лучше? Ибо, вообрази, что был бы такой воин, который сразился бы в невыгодной позиции, однако же вышел победителем, но также сравни и тех [анахоретов] с воинами, которые бились в той же позиции и даже лучшей. 5. И что же? Если победа - одна на всех, то не может быть всем равной славы. Однако, когда ты рассказал о выдающихся [деяниях], никто тебе не говорил о воскрешении мертвого: необходимо признать, что, по крайней мере, в этом Мартина не с кем сравнить.

XXV.