Труды Отечеству

- Вот и прекрасно, а я буду жать от вас известий мистер Ферст. Всего хорошего – бросил полковник и первым встал из-за стола, бросив на него мятую купюру в десять долларов, плата за чашку чая, так и не выпитого им.   

Ферст полностью рассчитался с полковником, позвонив ему рано утром следующего дня, и в его голосе вновь звучало превосходство от тайного знания:

- Мне поручено передать вам мистер Хаус, чтобы вы продолжали заниматься газетами. Предложенный вами вариант, не совсем приемлем и в настоящий момент, не может быть использован. Очередная сумма денег, уже переведена на ваш счет. Всего доброго – и, не вдаваясь в подробности, повесил трубку.

Помня свою неуверенность и испуг от слов полковника на вчерашней встрече и ту суматоху, что породили его слова, Ферст решил мелко отомстить Хаусу, утаив главную причину по которой «владыки мира» отказались от варианта с поваром. Спешно поднятый посреди ночи один из личных докторов банкиров, хорошо знавший врача президента, клятвенно заверил своих хозяев, что при нынешнем режиме встреч, президент Вильсон долго не протянет.

- Инсульт с тяжелыми последствиями ему гарантирован – забыв о клятве Гиппократа, испуганно лепетал доктор, недавно обсуждавший с Грейсоном состояние его пациента.

К несчастью для Вильсона прогноз доктора быстро подтвердился. Постоянные напряжения организма привели к появлению стойких головных болей, которые проявлялись частыми приступами. Вудро сильно потерял в весе, сильно нарушилось зрение, в результате чего, выступая в Чикаго, президент плохо видел толпу и после окончания своей речи с большим трудом покинул подиум. Грейсон пытался образумить своего пациента, но тот был неумолим. С фанатика обрекшего себя на смерть, он выступал перед народом почти на каждом полустанке, где останавливался его поезд.

Из-за постоянного напряжения, Вильсон лишился сна а, находясь в Монтане, простыл и у него осип голос. Спасая положение, доктор всю ночь впрыскивал больному через горло и нос, целебные настойки, благодаря чему, Вудро к утру смог говорить.

Развязка наступила 30 сентября, когда президентский поезд добрался до тихоокеанского побережья и остановился в Сиэтле, штат Вашингтон. Всему окружению было ясно, что президент держится из последних сил. Его буквально под руки привели к кулисе отделяющей зрительный зал концертного зала «Олимпия» и внутреннее пространство. Но когда занавес отполз в сторону, президент мгновенно преобразился и перед зрителями предстал энергичный и бодрый человек, с горящими глазами.   

Его последняя речь длилась всего 31 минуту, и словно чувствуя это, Вильсон продемонстрировал весь свой ораторский талант. Когда занавес опустился, и президент буквально рухнул на руки своего секретаря и врача, зал ещё долго аплодировал своему оратору. Грейсон тут же сделал ему инжекционное вливание и, не смотря на слабые протесты президента, приказал вести Вильсона на вокзал.

Правительственный экспресс стоял на отдельном пути, готовый утром двинуться на юг, через Орегон в Сан-Франциско, конечную точку своего долгого пути. С большим трудом, после очередного медикаментозного вливания, больной заснул, но в два часа ночи Вильсон проснулся от сильнейших головных болей. Из перекошенного рта вперемешку с рвотными массами неслась не членораздельная речь. Вся левая сторона тела полностью отказалась служить своему хозяину.

К утру, положение несколько улучшилось, речь стала приобретать внятный характер, но говорить Вильсон мог только короткими словами. Когда Тьюмалти предложил, ехать прямо в Сан-Франциско, не останавливаясь в Орегоне, Вудро только коротко кивнул головой, отвернувшись к окну, что бы секретарь, не видел его слезы. Возможно, он всё ещё надеялся на чудо, но оно не произошло. По прибытию в жемчужину Калифорнии, американский президент услышал из уст Грейсона свой приговор. До конца своих дней он останется калекой и сможет передвигаться исключительно в инвалидном кресле.   

Вудро мужественно выслушал этот приговор и после получасового разговора с Эдит, приказал отправляться в Вашингтон, отменив намечавшуюся встречу с калифорнийцами на площади перед местным Конгрессом.

Так закончилось противостояние президента с американским сенатом и большим капиталом не принявших его высоких идей на благо США. 29 ноября, Конгресс большинством голосов отклонил ратификацию подписанных Вильсоном статей Версальского мирного договора, тем самым, отказавшись от роли лидера цивилизованного мира, в которой желал видеть свою страну Вудро. Основательно нажившись на военных поставках и ничего не получил из территориальных присоединений, Америка уверенно шла вперед своим избранным курсом.

Узнав о решении Конгресса, Черчилль, ставший министром колоний, так прокомментировал в «Таймс» это известие: « Я всегда уважал американцев, они неизменно находят правильное для себя  решение, предварительно перепробовав кучу других методов».