Трудный путь к диалогу

Масса некритична. Она всецело во власти настойчивых эмоций. Ничего не стоит повернуть ее в нужную диктатору сторону, манипулировать ею в выгодном для демагога направлении. Недаром евангельский образ толпы, которая сперва кричала "Осанна!", а через несколько дней - "Распни Его!", остается и поныне бессмертным архетипом.

Ярость массы, как и ее преклонение перед чем-то или кем-то, проявление не коллективного разума, а куда чаще есть синдром общественного помешательства.

Можно привести тысячи примеров того, как великие свойства, присущие личности, в толпе затухают, слабеют, подменяются архаичными стадными инстинктами. Коэффициент человечности сводится к минимуму.

Отсюда эта страшная воля к разрушению, которая, например, побуждала крестьян даже там, где они вовсе не испытывали угнетения, жечь имения, грабить, истреблять национальное достояние. Чем, скажем, провинилось блоковское Шахматово? А ведь дом поэта, сложенный из дубовых бревен, жгли целую неделю с упорством, достойным лучшего применения...

Это отнюдь не демократия. Это феномен, который Платон окрестил "охлократией", властью черни, а Федотов уже прямо - "демонократией".

Воистину все демоны, гнездящиеся в больном человеческом подсознании, вырываются на свободу, когда господствует "дух толпы". Толпе чужды диалог, анализ, даже полемика. Она склонна к раболепству и насилию, капризна и инфантильна. "Исступление масс", словно наркотик или опьянение, топит в примитивных мифах человеческий разум и совесть, взрывает вековые этические устои. Ее родная стихия - суд Линча, погром, охота на ведьм, поиск "козлов отпущения" и врагов, французский социолог Габриель Тард так охарактеризовал ее свойства: "Поразительная нетерпимость, смешная гордость, болезненная впечатлительность, увлекающее сознание безответственности, рождающееся от иллюзии всемогущества, и полная потеря чувства меры, зависящая от взаимно поддерживаемого крайнего возбуждения". Все это с успехом эксплуатировали митинговые витии 20-х годов и тоталитарные режимы, пользуясь услугами людей, подобных автору "Броненосца Потемкин"...

Устремления тирана и массы поразительно перекликаются, как это отмечал еще прозорливый мудрец Максимилиан Волошин. Масса деспотична. Она подавляет все индивидуальное. Точно так же и для тирана личность - ничто, а народ это "живая сила", "пушечное мясо", потенциальная лагерная пыль. Подобный взгляд - порождение ущербной антидуховности, которая ищет себе оправдания в циничной биологизации человека, в сведении основ его бытия к "базису".

Разумеется, бывало так, что буйная река массы направлялась и по доброму руслу. Но это уже зависело не от нее самой, а от направляющих. От их индивидуального разума и воли. От того, чем руководствовалась элита общества.

Французский философ Анри Бергсон сравнивал когда-то два возможных варианта социального развития. По одному пути пошли насекомые, создав муравейник, рой, термитник. По другому - человек, развивавшийся в сравнительно небольших группах. Что могло случиться, если бы разум был дан роевой массовой структуре, пытался вообразить Герберт Уэллс в своем романе "Первые люди на Луне". Полное подчинение индивидуума целому. Растворение личности в коллективе. Различие только по формам функционирования.

Но такой путь был заказан разуму. Огонь духа вспыхнул в личностях, образующих сравнительно небольшие популяции. По существу, история человеческой духовности и культуры есть борьба творческого личностного начала против массовой нивелировки, отбрасывающей человека назад - в безличное царство природных сил.

Христианская мысль противопоставляет хрупкому всевластию анонимной массы идеал "соборности", в которой личность, личный выбор и ответственность не должны приноситься в жертву единству.

Иисус Христос учит о высоком предназначении личности. Именно в ней и в гармоничном взаимодействии свободных воль и созидаются все духовные ценности. Созидается то, что мы называем народом, его культурой.

Культура никогда не творилась безликой массой, Она вырабатывалась в элите, составляющей ядро, совесть, самосознание любой нации. Преимущество культурной элиты в том, что она имеет возможность активно осмыслять информацию, широко смотреть на вещи, критически мыслить. Сохранять те подлинно человеческие свойства, которые в толпе, как правило, теряются. Поэтому Федотов так настаивал на необходимости для каждого народа оберегать свою элиту, прислушиваться к ней, давать ей простор для свободного развития.

Все это особенно актуально для нашего беспокойного времени, когда многие проблемы пытаются решать "на площадях и улицах".

Социальная активность широких слоев населения - характерная черта XX века. Но разве не идет с ней рука об руку ее двойник - активность тоталитарных режимов, подавление свободы, бесчинства "вождей"?

Следовательно, борьба за демократию не должна делать ставку на "дух толпы", на массовую психологию.

В этом смысле идея народного представительства обладает огромной ценностью.