Трудно отпустить

– Он хочет сказать, что я – его клиент. Ты сказала, что с тобой у меня может быть либо одно, либо другое. И тебе должно быть ясно как день, что именно я выберу.

– Меня? – с недоверием спрашиваю я, чувствуя себя так, словно вернулась в прошлое.

– Ты что, не слышала, что я только что сказал? – смеется он. – Конечно, я выбираю тебя. – Он целомудренно целует меня в губы. – А потом уже его.

Пристально смотря на меня, он сжимает мою руку, и мне все равно, что на нас смотрит мой отец… Мне было бы все равно, даже если бы целый мир смотрел, потому что все, кроме Хантера, становится лишь фоновым шумом.

– Я жду в своем кабинете, – сообщает отец и снова оставляет нас наедине.

– Хорошо, – отвечает Хантер, при этом не отводя от меня глаз.

– Ты уверен, что хочешь этого?

– Чего именно? – уточняет Хантер.

– Этого. Меня. Нас. КСМ, – произношу я с нервным смешком. – Потому что другого шанса дать заднюю у тебя не будет. Ты же знаешь, мы, Кинкейды, никогда не уходим от переговоров.

– Тогда мне повезло, потому что однажды я уже позволил тебе уйти и уж точно не стану допускать эту ошибку снова.

Хантер наклоняется и дарит мне поцелуй, в котором полно как эмоций, так и жара. Но, когда он отстраняется, в его взгляде полно чувств.

– Что? – нежно спрашиваю я.

– Просто пытаюсь понять, как так получилось, что ты здесь. Что я здесь. Чем обернулась жизнь.

– Мастерство. Жесткость. Утонченность, Мэддокс.

Хантер смеется, запрокинув голову.

И это лучший звук на свете.

Эпилог 1. Хантер

6 месяцев спустя

Я рассеянно тереблю края письма. Оно легкое, но мне кажется невероятно тяжелым.

Неспособный заставить себя взглянуть на написанные на странице слова, я сижу на старом причале и смотрю на сверкающую гладь озера.

– Когда-нибудь у нас здесь будет домик, – говорю я Джону. Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, а после швыряет камушек по поверхности воды. Мы подсчитываем, что прежде чем утонуть, тот подпрыгнул ровно пять раз.

– Может быть. – Он откидывается назад, опираясь на локти, и подставляет лицо солнцу. – Возможно, у нас здесь будет домик, в который мы будем приезжать с семьями. А возможно, и нет. Но именно здесь я хотел бы умереть.

– Чувак. Просто ужас, – смеюсь я. – Почему ты всегда такой мрачный? Нам же всего шестнадцать. Давай пока не думать об этом. – Я беру бутылку пива, которую мы прихватили из холодильника в коттедже, и делаю глоток.

Мне все еще кажется, что на вкус оно как моча, но я все же пытаюсь привыкнуть.

И самое главное – не попасться.

Если нас поймают, нам конец.

– Такова жизнь, младший братец. Мы живем. Мы умираем. А Земля продолжает крутиться.

– Лучше бы тебе выпить пиво до того, как родители вернутся из магазина, иначе папа заставит тебя познать теорию на практике.

Он смеется и делает глоток. Я с облегчением замечаю, что он морщится и, похоже, тоже не в восторге от напитка. Но парни предпочитают пиво, так что нам нужно понять, как его полюбить.

– Только подумай об этом. Разве существует лучшее место для смерти? Здесь мы окружены всем, что любим.

– Думаю, да.

– Прямо здесь, на этом причале. Вот где я хочу сыграть в ящик.

Мое зрение затуманивается от воспоминаний.

Еще никогда у меня так не болело в груди.

В моей жизни теперь недостает кусочка, и я вынужден научиться ориентироваться без него.

Господи, как же я скучаю по тебе, Джон.

Мои мысли заполнены миллионами воспоминаний, связанных с этим местом. Воспоминаний об этой беседе. Беседе, о которой я и не помнил, пока Джон не умер, а его адвокат не сообщил, что он хотел бы, чтобы часть его праха рассеяли здесь.