Трудно допросить собственную душу

— Я не открою. Я пока не рехнулась! — резко ответила Анна. — Уходите. Я вызову милицию! Как вы вообще вошли в подъезд?!

— Олег сам мне дал код.

— Врете! — Она больше не сдерживалась. — Я не слышала сигнала! Вы не набирали наш код!

— Правильно, умница, — ответил он таким издевательским тоном, что она поняла — всякая дипломатия окончена. — Я не набирал код. Дверь была открыта.

И в самом деле — она совсем забыла, что в подъезде многие квартиры ремонтируются, рабочие толпами ходят туда-сюда и часто железная дверь внизу подпирается каким-нибудь ящиком, чтобы не набирать каждый раз код. Все в этот день играло против нее.

— Послушайте… — Она пыталась собраться с мыслями и одновременно прикидывала, успеет ли приехать милиция, пока тот сломает дверь. — Послушайте, его нет здесь! Можете мне верить!

Ответа не было. Она слушала, прижимаясь ухом к холодной двери. Ответа не было. Так она простояла минуту. Еще раз окликнула его, еще послушала… Теперь она была уверена, что он ушел.

Проклиная себя, она бросилась в столовую, распахнула окно, высунулась почти по пояс, надеясь увидеть, как мужчина выходит из подъезда. Но перед подъездом было пусто, пусто было во всем переулке. Вечером тут часто нельзя было встретить ни одного прохожего. Она опоздала — он ее обманул. Ушел так, чтобы не дать ей возможности узнать его потом.

Анна опустилась на диван, закрыла глаза, посидела, тесно сжав колени, чтобы унять дрожь в ногах. Открыв глаза, она увидела Алису. От неожиданности Анна даже вскрикнула. Девочка сделала шаг назад, испугавшись ее дикого взгляда, потом осторожно подошла, села рядом с матерью.

— Мам, кто это был? — спросила она.

— О ком это ты?

— Ну, тот мужик в сером плаще, который только что вышел?

Слова дочери произвели эффект разорвавшейся бомбы. Да, Анна все время помнила о ней, когда пререкалась с тем типом через дверь, только за дочь и боялась, но у нее даже не возникло мысли, что девочка может что-то увидеть или услышать.

— Как?! — воскликнула Анна, схватила дочь за худенькие плечи, притянула к себе. Лицо девочки запрокинулось, она смотрела на мать своим загадочным взглядом, молча изучала ее испуганные глаза. Анна почувствовала себя неуютно, отпустила дочь, попыталась придать лицу веселое выражение.

— Ты разглядела того человека? — спросила она.

— Да, — кивнула девочка. — Это с ним ты говорила?

— А что ты слышала?

— Ничего, я не подслушиваю, — отодвинулась девочка. — Я никогда не подслушиваю.

«И слава богу! — подумала Анна. — Я сегодня точно не усну, а если сюда впутается еще и ребенок…»

— Я его видела, потому что смотрела в окно, — пояснила девочка. — Мне просто было грустно, а когда мне грустно, я всегда смотрю в окно. Правда, почти никого не вижу. А он вышел от нас, когда ты как раз отошла от двери. Я слышала твои шаги.

— А почему тебе было грустно? — спросила Анна, чтобы прийти в себя.

Девочка поджала губы и очень серьезно ответила:

— Мне часто бывает грустно. Не знаю почему. Хочешь, я расскажу тебе, как он выглядит?

— Конечно! Ты его так хорошо рассмотрела? Ведь на улице темно.

— Но как раз за минуту перед его выходом зажегся фонарь, — снисходительно сказала девочка. — Так что его было видно очень хорошо. Он невысокий, толстый, в сером длинном плаще, ходит как медведь…

— Косолапит?

— Нет… — Девочка мучительно искала нужное слово. Анна помогала ей:

— Неуклюжий? Ходит вперевалочку? Тяжело ступает?

— Вот-вот, ходит вперевалочку! — обрадовалась девочка. — Такой смешной… И еще он немножко лысый.

Она постучала пальцем по своей макушке, показывая, где у мужчины лысина. Этого было достаточно. Анна знала этого человека. Она вздохнула, откинулась на спинку дивана. Потрепала девочку по голове, та потянулась к ней, как котенок, в поисках ласки.

— Ты молодец… Иди спать.

Алиса явно не ожидала последних слов, застыла, выпрямилась, лицо снова стало замкнутым, совсем недетским. И Анна опять подумала, не слишком ли редко она находит время для дочери. Но сейчас точно было не то время, чтобы играть и разговаривать по душам с Алисой. Она повторила, ласково улыбаясь:

— Иди спать, малышка моя. Не бойся, он больше не придет.

— Я-то ничего не боюсь. — Девочка встала, сделала несколько шагов к двери. — А вот ты боишься, мама.