Трудно быть замполитом

— Прошу простить, но вы пали жертвой его лжи. Так же, как мой благородный господин. Ваш спутник всего-навсего тщедушный проходимец, а отнюдь не великий манипуля…

— Я видела как этот проходимец стравил меж собой пленивших его бандитов, перебив всех до последнего. Я видела, как парой слов он заставил стражу Хребта предать своего лорда, как довел Дюфора до исступления и ушел живым. Не тешь себя, ты не победил, ты взял волка за уши.

Рыцарь изображал безразличие, но я буквально чуял, как он внутренне напрягся из-за перечисления моих вымышленных «подвигов».

Нет, я конечно понимаю, что Пегги обидно за свою разбитую рожу и она просто мстит рыцарю, запугивая его, но твою-то мать, не могла выбрать другой способ?! Свяжет ведь! Или на месте зарубит, с перепугу-то…

Когда все собрались и двинулись вдоль побережья, я не переставал ощущать взгляда на своем затылке. Коллин ехал в седле, следя за каждым моим движением.

Отлично, теперь еще и хрен сбежишь. Чертова спортсменка, дура она и есть дура…

Проходя мимо укрытых лесами пашен и далеких сельских домиков, к полудню мы увидели деревянные стены города. Даже не стены, а так, высокий частокол. Дешево и сердито — вкопанные бревна, щедро обмазанные грязью и глиной, дабы поджечь было сложнее. По сравнению с настоящими каменными в Хребте — полная фигня. Но их задача не защищать город от врагов, а охранять кошелек Дюфора от контрабанды. Чтобы крестьяне и торговцы не дай бог не «заблудились», а обязательно протащили товары через ворота, уплатив пошлину. Хочешь торговать на рынке — плати. Нет монет, плати товаром. Само собой, по заниженной таксе, ибо не наколешь, не проживешь.

Такие вот они, благородные доны. Жулики почище моего.

Заприметив серые знамена рыбы, развешанные у ворот, Коллин повязал остатки плаща вокруг шеи, пряча под тканью герб «вилки». Почуяв на себе мой насмешливый взгляд, он сморщился и принялся трындеть о «трусости» Дюфора-старшего во время вторжения куриц. Мол, пока Янтарный залив дожигали, а из людей башни строили, он просто собрал манатки и вместе со всеми подданными сдристнул на север. Птиц никогда не интересовал простой грабеж, а потому они оставили город почти нетронутым. Засрали только…

— Пока остальные проливали кровь, он попросту дожидался победы. А как оллинов разбили, вернулся как ни в чем не бывало. Вот такому лорду ты служишь, Всемнаврал.

— Замполит, блин! И не служу я никому. К тому же, это вопрос подачи. Можно сказать, он не сбежал, а предпочел ратной славе жизни своих подданных. Что он заботливый и добросердный правитель. Подача, понимаешь?

— Оправдания труса…

— Слова дурака! Это был намек, что нельзя верить всему, что слышал. Любое событие можно подать как героическое или преступное. Дюфор точно так же может про твоего Больжедора сказать, что вместо принятия ответственности, он бросился со стены, переложив заваренную им кашу на своего наследника. Что он ссыкло, алкаш и дегенерат, не способный распознать элементарную подставу.

Рыцарь замолк на мгновение, но только для того чтобы заорать с новой силой:

— Ахтыж… Ты меня к своему лорду переманиваешь!!! Я знал, что ты гнилоуст, но… Проклятье, я почти задумался! Ох ловкач, ох подлец…

— Ключевое слово «почти».

Серина билась истерическом хохоте, повисая на плече недоуменной брюнетки. Как и рыцарь, Пегги нихрена не поняла.

У ворот дежурила пара серых плащей. Бегло осмотрев всех на предмет явных заболеваний, они потребовали по монете за проход.

— Лепесток с человека?! Да вы с ума выжили, постоялый двор в два раза меньше встанет!

Слушая такое по десять раз на дню, мужчина только отмахнулся от Серины:

— Не желаешь, не проходи. Без твоего шлюх полно.

— Я заплачу. — спешившись, Коллин небрежно снял с пояса увесистый кошель.

Ой дурак…

Стражник тут же воровато облизал губы:

— И «розу» сверху, за коня.

— С чего бы вдруг?

— А коли на дорогу нагадит, кто убирать станет? Вы, сир?

Прежде чем он договорил, о грязную дорогу звякнула серебряная монета. Коллин просто бросил ее, как кость собаке.

Спешно подняв монету, гвардеец оскалился и уже собирался выдумать какой-нибудь новый налог, но осекся, глядя за мою спину. Вдалеке, с низины на холм, двигалась крупная телега, с эскортом из серых фигурок. Различить гербы с такого расстояния невозможно, но серый цвет говорил сам за себя.

— Ладно, проходите, не толпитесь. И следите, чтобы ваш уродец к честным женщинам не подходил!

— Слышь, пес, ты кого уродцем назв…

Коллин не дал мне договорить, нагло утаскивая за собой через ворота, так же, как и своего боевого мерина. Которого тут же сдал в примыкающую к стене конюшню. За точно такую же монету.

— Ну и куда теперь, сир-терпила?

— Площадь. — не поняв издевки, он грубо пихнул меня, заставляя идти на виду впереди.

Городок Дюфора представлял унылое зрелище. Грубые одноэтажные домики, хибары, а то и вовсе шалаши. Не то что канализации или водоснабжения, даже водостоков на дороге не сделано. Из камня ровно одно здание, особняк самого лорда, высящийся в окружении гвардейских бараков и арсеналов, отделенных от остального города секцией частокола.