Трудно быть солнцем

Вместо этого раздался еще один телефонный звонок. Супруга Николая Леонидовича ледяным тоном заявила:

– Гриценко, у нас пропало восемьсот рублей, кожаный блокнот и дорогие ручки, купленные Николаем Леонидовичем за границей. И кое-что по мелочевке – лак для ногтей, заколки, мои серебряные сережки. Я знаю, их взяла ты. Верни их, а то будет плохо. Немедленно верни и попроси прощения у Николая Леонидовича. Тогда у тебя есть шанс продолжить обучение. Староникольск– городок маленький, мы тебя везде достанем! Иначе…

Не договорив, она положила трубку. Олеся едва не заплакала. Она снова бросилась в университет к доброй даме из учебного отдела. Та вздохнула:

– Олеся, я тебя хорошо понимаю, но ничего поделать не могу. Николай Леонидович сказал мне, что ты на самом деле украла у него множество ценных вещей и теперь пытаешься очернить его с семьей. Так что, если это так, верни ему вещи.

– Я ничего не брала! – воскликнула Олеся. – Клянусь вам, это все ложь!

Дама снова покачала головой и сказала:

– Но не может же быть, чтобы Николай Леонидович обманывал меня. Нет, Олеся, тебе никто не поверит. Ты глупо себя повела. Мне тебя искренне жаль! Проси у него прощения, это твой единственный шанс!

Олеся использовала свой «единственный шанс» – она отправилась на прием к ректору. Ей не удалось убедить секретаршу пропустить ее к нему, поэтому, изложив всю историю подробно на бумаге, она положила ее в канцелярии. Документ рано или поздно попадет на стол к ректору…

Ректор вызвал ее к себе неделю спустя. Он был готов к разговору, внимательно выслушал Олесю и сказал:

– Я уже беседовал с Николаем Леонидовичем. Он утверждает обратное, говорит, что именно вы являетесь инициатором скандала. И обвиняет вас в краже вещей. Однако Машнэ мне знаком, увы, слишком хорошо. Понимаете, Олеся, тяжелое детство, ужасы несправедливой депортации…

– Но он угрожал мне, его жена и ее брат тоже, – сказала девушка. – Прошу вас, помогите мне!

– Пусть не забывает, что в университете пока я хозяин, – веско заметил ректор. – Его светлость князь Александр Феликсович не потерпит подобного скандала, репутация вуза дороже всего. Тем более, я склонен вам верить. Я поймал Николая Леонидовича на нескольких противоречиях во время моего с ним разговора. Он нарушил профессиональную этику, и я его накажу, не сомневайтесь. Но скажите, Олеся, вы состоите в Секте Тринадцати?

Девушка оторопело уставилась на ректора. О чем он говорит, какое отношение ко всему этому имеет Секта Тринадцати?

Заметив ее полное недоумение, ректор, благодушно улыбаясь, сказал:

– Вижу, что и тут Николай Леонидович пытался меня обмануть. Он утверждает, что вы, Олеся, сектантка, ваши родители активные члены этой организации, они постепенно сошли с ума и вовлекли вас в это дело. Николай Леонидович с жаром описывал мне ужасы, которые вы оставили после себя в квартире – черные кресты, сатанинскую библию… Однако когда я его спросил, почему, зная об этом, он решил оставить вас у себя на квартире, он не нашелся, что бы придумать.

– Я не имею никакого отношения к секте, – проговорила Олеся.

– Ну и хорошо, в любом случае это ваше личное дело, – сказал ректор.

Он явно был доволен. В страшном сне ему виделось, что скандал, как девятый вал, погребает под собой весь университет. Он понимал, что газеты, особенно оппозиционные, наподобие местного листка демократов «День за днем», с радостью ухватятся за подобный материал. А это может стоить места не только самому Машнэ, но и ему, ректору. Князь Святогорский более всего заботился о репутации университета. А терять свое кресло из-за девчонки, точнее, из-за братца Миловидовой, ректору не хотелось.

– Я обещаю вам, что Николай Леонидович не причинит вам вреда. Не беспокойтесь, он из той породы собак, что лают, но не кусают. Я сделал ему внушение, он не посмеет идти против моей воли, – заверил ее ректор. – Начинайте учебный год, желаю вам успехов, Олеся.

Девушка успокоилась. Звонки с угрозами прекратились. Зато ее лучший друг, крепыш Владик Вевеютин, который охал, слушая ее историю, и обещал набить морду Миловидову, быстренько смотал удочки.

– Олеся, нам придется расстаться, – сказал он с выражением ханжества на лице. – Я тебе не верю. Ты мне изменяешь!

– О чем ты! – воскликнула Олеся. – Ты что, с луны упал?

Олеся не знала, что Владик, обработанный речами Николая Леонидовича и в особенности Марины Васильевны, дрожал за собственное будущее. Декан, его научный руководитель, потребовал, чтобы Вевеютин расстался с Олесей. Иначе, как сказал, воздевая к небу длинный костлявый палец, Машнэ, о защите можно забыть. Владик Вевеютин испугался. Ему совсем не хотелось идти в армию. Поэтому он с легким сердцем пожертвовал Олесей. В любом случае он давно собирался завершить с ней отношения.