Трудно быть духом

– Я же чувствовал! Девятнадцать и валет – очко было бы!. Блин,

надо было самому играть!

– Поздно пить боржоми… – успокоил его Прохоров.

Фома протянул Мишке деньги.

– Ладно! Давай, Медведев, дуй в деревню, купишь колбаски… Хлеб

не забудь. В общем, сориентируешься…

Однако такой расклад сержанта не устроил. Он заворчал:

– Э! Чѐ началось-то? Какой Медведев? Медведев играл, а

отвечаешь – ты!

– То есть ты хочешь сказать, что я должен в магазин вместе с

«духом» идти? – попытался вильнуть Фома.

Но номер не прошѐл. Прохоров покачал головой:

– Извини, старик, карточный долг – дело чести…

– Какие мы тут все правильные – пипец! ! – разозлился Фома.

Он надел кепку, повесил на грудь бинокль и скомандовал:

– Ладно, пошли, Медведев, а то ещѐ заблудишься один… И

автомат оставь, придурок.

Отойдя подальше от опушки, младший сержант остановился:

– Стой, Медведев. Деньги давай… Давай-давай, а то ещѐ

потеряешь!

23

Он деловито запихал собственный проигрыш в карман. Потом

поднял бинокль, всматриваясь в пейзаж. Прямо перед ними виднелась

деревня. Невзрачные домишки кучно теснились у дороги. Аборигенов не

наблюдалось. Фома снял бинокль.

– На-ка, Медведев, взгляни!

Мишка приник к окулярам.

– Ну, деревня…

– А хату крайнюю видишь?

– Вижу…

– А курей возле забора?

– Не-а… – покачал головой Мишка.

Фома тут же пообещал:

– А я вот щас гляделки как протру!

– А нет! Вижу! Вот они, вот они!

– Ну, вот и хорошо! – обрадовался младший сержант. – Давай!.

– Чего «давай»? – не понял Мишка.

– Медведев, ты чѐ, тупой? Курицу неси! Сержанты мяса хотят!

– Так это что… Украсть, что ли?.

Фома покрутил пальцем у виска:

– Ты чѐ, дурак? Она ж за забором! Значит – ничья! Давай, давай,

Медведев, не тупи! Одна нога здесь, другая там!.

– Так, а как я еѐ?.

– Ты норматив «снятие часового» сдавал?.

– Сдавал…

– Ну вот, то же самое! Подкрадываешься сзади и – хрясь! – Фома

показал, как сворачивать несчастной птице шею. – И мухой обратно!

Приказ ясен? Выполняй!.

24

Лѐгкий ветерок упругими порывами залетал на опушку у края

леса. Он подхватывал рябые куриные перья и кружил их вокруг

догорающего костерка. Младший сержант Фомин закончил обгладывать

ножку. Он блаженно откинулся от импровизированного застолья:

– Отличная курочка… мягкая. Ещѐ бы хлеба к ней…

Рядовой Медведев кивнул, продолжая возиться с крылышком.

– А вы точно еѐ купили? – сержант Прохоров взял бинокль, с

неподдельным интересом уставившись на панораму деревни.

Фома возмущѐнно вскинулся:

– Естественно! А как ещѐ?!

Сержант ехидно ухмыльнулся:

– Ну, не знаю… По-моему, к вам продавщица бежит!

– Какая ещѐ продавщица?

– Симпатичная. На, взгляни! – Прохоров протянул приятелю

бинокль.

Тот присмотрелся. По просѐлочной дороге к ним бодро рысила

бабулька в фуфайке и платке. Фома раздражѐнно повернулся, опуская

бинокль:

– Медведев, ты как часового снимал?

– Аккуратно, – промычал Мишка, не отрываясь от еды.

– Аккуратно! – скривившись, передразнил его младший сержант. –

А откуда тогда группа захвата?

– Какого ещѐ часового? Что за дела? – не понял Прохоров.

Пока они препирались, бабка успела добраться до опушки. Она

нависла над ними, размахивая палкой, и завопила:

– Что ж вы, ироды проклятые, вытворили?! Стыд потеряли

совсем! Немцы, и те так не делали! !

Фома попытался уйти от ответа:

– Мать, угомонись… Купили мы еѐ!

25

Но бабка – божий одуванчик – сгребла с земли кучу перьев и снова

заорала:

– Что ж вы дуру-то из меня делаете?! Что ж я, курицу свою не

узнаю?! Что ж я, думаете, байстрюка вот этого не запомнила?! – Еѐ

узловатый палец ткнулся в направлении Мишки.

Сержант Прохоров строго спросил:

– Бабуля, а ты уверена, что это он?

– Я старая, но ещѐ не слепая! Вот этот! Подкрался сзади и –

хрясь! – нету моей Рябушки!. Ну я вам покажу! Я до вашего

командования дойду! !

Фома медленно поднялся и спокойно остановил поток

бабулькиного гнева:

– Погоди-ка, мать! Не надо командования. Сами разберѐмся. – Он

грозно рыкнул: – Медведев, это правда?

От такого беспардонного наезда Мишка оторопел:

– Ну… я…

– Понятно! – сосредоточенно констатировал младший сержант. –

Значит, мародѐрством, Медведев, занимаемся?

– Так как же… я… – пролепетал тот.

– Молчать! ! – гаркнул Фомин и крепко пожал руку бабуле. –

Спасибо, мать, за своевременный сигнал! – Он опять повернулся к

зашуганному солдату. – Ну что, Медведев… судить тебя будем!

Сержант Прохоров недоумѐнно открыл рот. Старушка испуганно

прошептала:

– Судить?.

Но Фому уже несло:

– А как же!. Сержант Прохоров!

Тот просѐк тему и отдал честь, вытянувшись по струнке:

– Служу России!

– Пишите приказ!.

26

Как известно, в военно-полевых условиях формальности ни к

чему. Через пару минут рядового Медведева поставили к дереву. Ну, за

неимением стенки. Он был без ремня и держал руки за спиной.

Напротив него встал Прохоров со вскинутым автоматом. Рядом

причитала насмерть перепуганная бабка. Фома прокашлялся и зачитал

по бумажке: