Труба

Так и кто бы вы думали, с радостью, в отличие от теперь уже бывших друзей, встретил Савельева после второй ходки? Вот именно: подросший брат Сеньора Помидора – Огород и его дружки: Лёха Беззубый и Корнет.

Первые дни они не давали Саше прохода и «радость» встречи от такой «опеки» быстро прошла. Если «актера» Огородника Мойша мимоходом знал, то этих двух вообще первый раз видел, поэтому как-то не «догнал»: с чего они решили, что он будет сидеть с ними у подъезда на кортах, лузгать семки и учить их правильно базарить? А потом «в случае чего» «пыхтеть» за их хулиганство. Друзья же недоумевали: почему он их сторонится?

Савельев дал понять, что не ищет себе компании, и ничего общего у них нет и быть не может: он не собирается работать, как все на заводе, бухать после смены пиво, а выходные проводить в гаражах или на рыбалке. Короче жить, как все в городе. Беззубый и Корнет оказались более сообразительные, не с первого раза, конечно, но все-таки. А вот настырный Огород, который стал искать встречи с Савельевым уже в одиночку, получил в результате в «пятак». Он так впечатлился украшавшими запястья и пальцы Мойши настоящими, не фильмовскими наколками; так млел, когда немногословный Мойша употреблял настоящие, такие емкие, слова из «фени», причем по делу, а не как все попугаи-обыватели, порой не зная их настоящего смысла; так заглядывал в его ставшие глубокими, спокойными, с умудренным прищуром глаза и рот, с настоящей золотой фиксой, что вывел-таки Сашу из душевного равновесия.

Из воспоминаний детства всплыл тот, «распальцовывающий» перед зеркалом мальчишка и Мойша понял, для чего нужен был тот балаган. Бедняга, насмотревшись попсовых сериалов, начал грезить по зонной романтике, которой в натуре нет и близко, а есть только гнетущая атмосфера и жестокая борьба за выживание, в которой такие клоуны, как Огород ломаются первыми. Но «актер» не унимался и уже «задолбал» вопросами: как там то, как там се? Разумеется, ничего кроме совета не попадать туда, от мудрого Мойши он не добился, но продолжал вести себя в том же духе, все более напоминая шныря. И пока Огород не стал им, а обязательно станет, если попадет на зону, в морду, в качестве первого урока, дать ему просто необходимо. Что и было исполнено.

На следующий день домой к ВДВ, у которого после возвращения жил Мойша, пришла вся троица за сатисфакцией.

– Где Савельев? – с порога спросил Корнет.

– Ты кто такой? – смачно откусывая бутерброд, спокойно спросил Два Винта.

– Виталий Витальевич, это Корнет, – ответил за него Лёха Беззубый, – он на Базе работает.

– Лёха, – сказал Два Винта, выходя из квартиры и подвигая животом «гостей» к лестнице. – Мне все равно где он работает. Я его не знаю, и знать не хочу, а тебя знаю. Почему ко мне обращается «парень с Базы», а не ты? Привет, кстати.

– Здравствуйте, Виталий Витальевич. Извините. Это мы… Вот это Огород, – Лёха вытащил из-за своей спины с огромным синяком приятеля, тот буркнул: «Здрасте…», и продолжил. – Мы не к вам пришли. Извините, Корнет чего-то вперед полез… Савельев ведь у вас живет? Он дома?

Два Винта, не торопясь, жевал бутерброд.

– Савельев? Дома он. Только что его видел: из магазина в подъезд вошел. Зачем он вам?

– Да побазарить с ним хотели! Есть о чем! – опять попер Корнет.

– Только я не пойму: чего вы ко мне пришли? – не слушая реплики, продолжил Два Винта, обращаясь к Лёхе. – Он в соседнем подъезде, ты же знаешь.

– Не… Это мы… это я знаю… Но мы не к Алексею Петровичу. Сашка Савельев у вас ведь живет? – ответил Беззубый.

– Ну, что, Лёха, дадим теперь слово твоему другу? О чем ты, «парень с Базы», хотел побазарить, скажи?

Корнет клацнул зубами от злости. Глаза его налились.

– Да вы гляньте на эту морду! – Корнет подтолкнул Огорода еще ближе к ВДВ. – Он чо про себя думает? Это чо за ерунда? Так с друзьями не поступают…

– С друзьями, говоришь? – спокойно перебил Два Винта. – Может, было за что?

– Не, Виталий Витальевич, – вступился Беззубый, – правда беспредел…

Тут открылась дверь в квартиру. Два Винта, не оборачиваясь, отступил немного в сторону и все увидели на пороге Мойшу. К ужасу «друзей» он был в одних штанах и тапках. В руке держал такой же, как был на ВДВ, тельник. Все тело Савельева украшали тюремные наколки, от которых становилось жутко.

– Знакомый базар слышу, – показав фиксу процедил Саша и стал одевать тельняшку. – А базар в натуре птичий. Бакланы клювами защелкали.

Мойша так посмотрел на пришедших, что те попятились. Огород снова спрятался за широкую спину Беззубого, морда которого покраснела, словно зажглась, и на ней проступили капельки пота. Корнет раскрыл рот и часто-часто заморгал.

– Я, Виталий Витальевич, отойду на коллектор.

Два Винта положил в рот остатки бутерброда.

– Давай, Саш, только недолго. Мы же чай пить собирались. Я сейчас заварю.

– Мне там, Виталий Витальевич, в банку мою с кипятильником, как я показывал, заварите, пожалуйста. Я порожняка толкать не стану, быстро вернусь.

– Давай, – дожевывая, ответил ВДВ. – Папиросы иди возьми. На подоконнике лежат рядом с банкой.