Тротиловый эквивалент

Я переложил ватерпас во внутренний карман телогрейки.

– Не бойся! – опять крикнул Глебыч из соседнего двора.

Может, он пьяный? Он это дело любит. Пьем много, умело и со вкусом…

Имран снял папаху и вытер лоб тыльной стороной ладони. А вот и сигнал.

Теперь можно попробовать зайти.

Я вышел из калитки и медленно направился к «УАЗу», опираясь на палку.

Сапоги болтались на ногах – большой размер. В таких не побегаешь. Но мне бегать и не надо: для убедительности придется все время ковылять, а от пули все равно не убежишь.

Имран увидел меня, тоже сделал несколько шагов, заходя за «УАЗ».

Приблизившись к машине сзади, я первым делом приклеил «маяк» к внутренней поверхности бампера.

Так, первый пункт исполнен. Клей молекулярный, теперь, чтобы отодрать «маяк», придется резать бампер автогеном. Никакими детекторами он не обнаруживается, а если щупать, как будто шершавый комочек грязи. Да и нечасто там щупают, это я знал точно.

– Ты не похож на себя, – одними губами прошептал Имран, рассмотрев меня. – Совсем старый стал.

– Я знаю. Как они там?

– Все стоят во дворе, – сказал Имран. – Один в твоем доме.

– Это он кричал?

– Да, он. Веселый гяур… Женщина с ними.

– Женщина? Странно…

– Она с моими женщинами разговаривает, по-нашему. Твои портреты показывает. Хорошая женщина, взгляд грустный. Может, она сама не хотела с ними идти…

– Понятно… Снимал?

– Да, снимал, – Имран отцепил бляху и протянул мне. – Целый час снимал, везде с ними ходил. Всех снял, много раз.

Я спрятал бляху в карман. Целый час, это, конечно, дед загнул. Они от силы десять минут здесь находятся. Но все равно, спасибо. Если за основной проход не получится всех зацепить, будем потом со шпионской техникой ковыряться.

– Ну все, давай меняться…

Мы с Имраном поменялись местами: он встал за «УАЗом», а я вышел из-за машины и сделал два шага к калитке. Мы стояли на одной линии, в трех шагах, как будто просто разговаривали. Я поправил полы телогрейки, скособочился на правую сторону, чтобы камера удобнее висела, включил запись…

– А ну – разойдись!

В проеме распахнутой калитки стоял какой-то мелкий тип. Его почти детское лицо выражало недовольство. Что такой мелкий может делать в команде специалистов? Разведчик, что ли…

– Зачэм кричиш? – возмутился я, ломая голос. – Кто где хочит, там и стаит, да!

– Я сказал – разойдись! – ответно возмутился мелкий. – До конца операции всем находиться в своих усадьбах! По домам, я сказал!!!

Имран покачал головой, развернулся и пошел к соседнему дому. Я направился в калитку – мелкий отступил назад, давая мне дорогу, и хорошо попал в кадр.

Один есть.

Вот я и во дворе. Мелкий сзади закрыл калитку. Отступать теперь некуда.

Я повертел головой и, бурча под нос, заковылял к своему домику, по пути оценивая обстановку.

Женщины на крыльце, с ними женщина федералов – в форме, рядом коренастый тип с широким лицом, очень спокойным взглядом. Как будто к себе во двор вышел, воздухом подышать. На меня не смотрит, взгляд его направлен на мою нетронутую «жену» Саният, которая сейчас рассматривает фотографии. Зачем так пристально на девчонку смотрит? Там три молодухи рядом – одна другой краше. Маньяк, что ли?

Двигаемся дальше. Сердце стучит быстрее, но дыхание ровное, все идет по плану.

Немного дальше, возле угла, двое: высокий здоровяк с волчьим взглядом, настоящий богатырь, и Средних размеров мужик. Камера все-таки неудобно висит, я к ним повернут правым боком. На левый не стал вешать, там пистолет, мешает.

Надо было вообще пистолет на задницу перевесить. Он все равно тут не поможет. Я разбираюсь в людях: вот этот богатырь, судя по всему, как два моих Аскера, вместе взятых. А то и три. Если бы я полез под мышку за пистолетом, десять раз успел бы меня застрелить. А еще мелкий сзади. Получается, хоть я и «дед», они меня очень грамотно страхуют. Приятно работать с такими!

Про другого мужика ничего не понял: он какой-то загадочный, туманный, сразу прорисовке не поддается. Ничего, разберемся. Вы только дайте мне до моего домика добраться без помех…

– Не пускать? – спросил богатырь у туманного мужика.

– Хозяин, – ответил туманный. – Где хочет, там и ходит. Почему не пускать?

Понятно, вот этот туманный – главный. Зацепил я его в кадр или нет? Когда делал первые шаги от калитки, все были в ракурсе, должны вроде попасть.

– Второй, заканчивай, – сказал богатырь, не стесняясь моего присутствия. – Дед к тебе идет, значит, там чисто, – Ну и что – дед? – возник в рации голос Глебыча. – Это такой мерзавец, что родную мать не пожалеет, в случае чего! А уж чужого деда… Чуток осталось, потерпите. Пару минут еще…

Ай, Глебыч, огорчаешь! Ты почему так скверно меня рекомендуешь своим коллегам? Я к своим родителям и вообще ко всем старшим отношусь с большим уважением. И не только к старшим. Я могу уважать врага, если он этого заслуживает. Вот тебе, например, я не стану стрелять в затылок. Потому что ты – уважаемый враг…

Я миновал двор – как под прицельным огнем пробежался, и вошел в свой домик: дверь была распахнута настежь.