Тропы Войны

Дождавшись подтверждающего звяканья, он подмигнул Благоволину: – Вот так! Теперь – вы мои. Ну, не надо грустить, – увидев на лице капитана встревоженно-расстроенное выражение, улыбнулся Первый: – Одиннадцатому лишнее взбадривание не помешает, а что до вас, то… – Он широко развёл руки, словно желая обнять собеседника: – То я говорю вам – добро пожаловать! Отныне – вы служите Хавасу в моём лице. Будьте верными и уже совсем скоро вы станете высшими и…, – на лице правителя появилась многообещающая улыбка: – И кто знает, может – Примархами! Мне давно следовало влить свежую струю в это болото! Ну? Как тебе перспектива?

– Я… Я ослеплён, Сифирон, – Благоволин дёрнулся, словно желая пасть на колени, но, в последний момент удержался, оставшись стоять. Секунда, другая и, по мере того, как осознание услышанного завладевало им, он всё более и более выпрямлялся, приняв, наконец, независимо-гордый вид.

– Ха! Вижу – гордыня тебе не чужда! – Подойдя к нему, Первый хлопнул капитана по плечу: – Наш человек! Тебе просто не повезло родиться низшим. Но учти, – отстранясь, он покачал пальцем перед его носом: – Всё это не упадёт тебе просто так! Я открыл перед тобой врата – так пройди же по ним, не оступаясь!

– Я… Да я… Всё! Всё, что не прикажете, повелитель! – Прерывисто, самым искренним тоном, произнёс Благоволин, прижимая сжатые кулаки к груди: – Всё сделаю! Сгорю, но не подведу вас, благодетель!

– Другого и не ждал. – Удовлетворённый его реакцией, Сифирон довольно улыбнулся: – Поселю вас здесь же – на Красном. Формальности решим быстро, день-два вам дам освоиться, а после… – Не договорив он подмигнул капитану и тот, верно истолковав его жест, поспешно поклонился, выражая полную готовность к любым задачам.

– Идите на пост охраны, – Первый махнул рукой в сторону двери: – Ожидайте там. К вам подойдёт посыльный, отведёт в ваши апартаменты. Туда же вам доставят всё необходимое – знаки отличия и подобающую одежду, – хмыкнул он, глядя на силовое поле собеседника: – Не ходить же моим помощникам в боевом облачении? Ещё подумают чего лишнего. Что-то ещё? Говори! – Покосился он на переминавшегося с ноги на ногу человека.

– Повелитель…

– Да?

– Можно мне взглянуть на… – замялся капитан, но, пересилив себя, продолжил: – На находки, указывающие путь к тому учёному?

– Не дают тебе они покоя, да?

– Это было моей целью, когда я шёл к вам, господин. Прошу меня простить, но я привык доводить дело до конца, прежде чем браться за новое. Я вас разгневал?

– Отнюдь, – Первый сложил руки на груди: – Я бы даже сказал, что рад слышать подобное. Доводить дело до конца – полезное качество. Пойдём, – подойдя к дальней стене, где виднелась небольшая дверь, он поманил Благоволина за собой: – Раз уж ты скоро станешь одним из нас, то тебе можно, – приоткрыв створку, Первый подтолкнул капитана внутрь: – И даже нужно увидеть то, что скрыто от посторонних глаз и незрелых умов. Заходи.

Помещение, открывшееся капитану за широко распахнутой дверью, более всего походило на склад-запасник музея, по какой-то причине размещенный в длинном подземном переходе Московского метрополитена. Того самого, чьи коридоры, старого, ещё Советского дизайна, производят неизгладимое впечатление на любого, оказавшегося под их полукруглыми сводами.

Мозаичная плитка на полу, мягкий свет спрятанных в нишах под потолком, светильников и… ряды шкафов, витрин, накрытых стеклянными колпаками статуй – выставка шедевров занимала не одну тысячу метров, так что конец коридора просто терялся из виду, сворачиваясь в точку.

– Ошеломлён? – Зашедший в это хранилище сразу за капитаном Первый, хмыкнул, радуясь произведённому эффекту: – Да, дорогой Дуот, это пиршество предназначено только для самых моих доверенных последователей. Мы часто прогуливаемся здесь, обсуждая планы и черпая вдохновение, прикасаясь к чудесам, созданным нашими великими пращурами. Пойдём, – быстрым шагом направившись вглубь помещения, Примарх остановился подле особенно высокой витрины.

– Иди сюда, – поманил он Благоволина к себе: – Смотри – один из самых моих любимых экспонатов.

То, что открылось взгляду капитана за стеклом, более всего напоминало комплект охотника древности, решившего испытать силы в противостоянии с медведем. Зажатая держателями, направляла вверх своё граненое остриё, рогатина, насаженная на тонкое, покрытое вязью древнего языка, древко белого цвета. Рядом с ней лежал дважды изогнутый лук и пук стрел – всё было тщательно изукрашено и исписано.