Тропы «Уральского следопыта»

— От утеса к утесу, от льдины к льдине, от сосны к сосне, от ручья к ручью добиралась ко мне весть на оленьих рогах, на крыльях чаек, на рыбьих плавниках… Я узнал, что Вик-Инг вышли из Сандвери пять ночей назад. Теперь они, наверное, выжидают попутный ветер у Холодного мыса. Идет к нам под полосатым парусом Туре — Собака… Мало того, что они обманывают наших людей на торге. Они оскверняют память предков и чинят надругательства над святыней. О! Придет время, Иомала разгневается и потопит их корабли в открытом море. Их железо обернется для них черной смертью.

Мудра и терпелива Богиня Вод. Надо, Вейкко, хранить ее, как всемогущий Ораул хранит для нас солнце в небе! Ее драгоценности разжигают зависть нурманнов. Лучше береги, Вейкко, наш храм! Пусть никто не жалеет жизни за Иомалу! Будь умен, зорок и смел!

Хальмар умолк. Вейкко стал на колени.

— Клянусь тебе, старейшина, отдать жизнь за Иомалу! — сказал он с горячностью. — Паду на пороге храма, но не пущу туда ни одного нурманна!

Хальмар хлопнул в ладони. Появился тот же юноша с подносом, на него они поставили пустые кружки. Задержавшись у порога, Вейкко обернулся и сказал:

— Да хранит великая Иомала свою дочь, твою жену, бесценную Хальмиору!

Старейшина склонил голову в знак благодарности за пожелание.

Вейкко ушел. Хальмар бросил в очаг несколько поленьев и отправился в спальню.

…Хальмиора лежала на топчане, на постели из гагачьего пуха, под одеялом из белого песца. Ее большие серые глаза настороженно посмотрели на мужа. Она высунула из-под одеяла бледную тонкую руку. Бронзовый браслет отвисал на похудевшем запястье.

— Пила ли ты настой чохор-травы? — спросил муж.

Хальмиора утвердительно кивнула.

Неведомая злая хворь терзала биармийку. Ничто не помогало: ни богатые приношения Богине Вод, ни нашептывания старой Вуколы, ни бубен колдуна, ни настои лесных трав.

Хальмар посидел у изголовья жены, потом ушел.

В темной другой комнате крепко спал терфин[38] Избол, гость старейшины. Это он принес весть о походе викингов. Хальмар прошел мимо открытой двери на цыпочках, чтобы не потревожить Избола.

Вейкко возвращался в свою хижину. За ельником спряталось солнце, пугливо пискнула птица. В кустах кто-то зашевелился. «Человек или зверь?» Сучья затрещали, и огромный лось-бык бросился напролом в сторону.

КУРС — НА ГАН-ВИК

Пять суток ждали викинги попутного ветра на вынужденной стоянке за мысом Нордкап. Нередко меж ними, как внезапные вспышки пламени в догорающем костре, возникали ссоры. Викинги хватались за мечи и ножи. Орвар — вездесущий и хитрый страж порядка — вовремя приводил спорщиков в чувство: где грозным окриком, где оплеухой. Кулак у него был налит силой. Упившиеся ячменной брагой моряки мгновенно трезвели.

Когда головы были свежими, викинги пели песни под заунывные звуки феле Гудмунда. Рулевой Саксон все так же рассказывал небылицы, запас которых был неисчерпаем.

Туре Хунд целыми днями валялся на медвежьей шкуре в своем шатре и бражничал с Орваром. Он наведывался и на корабль братьев Карле и Гунстейна и продолжал пировать у них. Не однажды вспыхивал спор и среди ярлов. Туре не ладил с Карле. Но хладнокровный и осмотрительный Гунстейн быстро мирил их.

Туре уменьшил выдачу провизии на завтрак и обед. Но никто не роптал на это: знали, что на вынужденной стоянке экономия — дело нелишнее. Лучше сейчас слегка подтянуть животы, чем голодать потом, работая веслами. Путь далек, дни идут, когда еще парус наполнится ветром?

— Скоро придем в Биармию, и все будете сыты, — говорил викингам Орвар. — У биармов немало припрятано в хижинах и ямах меда, вяленой оленины и лосятины, сушеной и соленой рыбы. Все будет ваше, только умей считать чужой погреб своим, и будешь сыт!

Он подмигивал морякам и хохотал, широко раскрыв белозубый рот, и тряс широченной бородой!

Надо же было как-нибудь подбодрить людей! Он рассказывал, как два года назад, попав в шторм и очутившись в открытом море со сломанной мачтой и пробитым днищем, он с командой корабля, снаряженного в поход ярлом Олуфом, спасся лишь чудом. Драккар выбросило на незнакомый остров. Викинги проспали ночь среди скал, утром пошли в глубь острова и наткнулись на селение лапонов. Кочевники-лапоны, не успев собрать и сложить свои чумы, разбежались. Викинги поймали оленей, забили их и развели костер. Вдоволь наелись жареного мяса, починили драккар и поплыли домой, увозя с собой пленниц — скуластых лапонских девушек в смешных оленьих одеждах…

— Если викинг смел и дерзок — удача всегда с ним! Мы умеем выходить из моря сухими! — самодовольно говорил телохранитель Туре.