И Знаков никаких не было до сих пор, до самого разгара лета… Ну почти не было. Если не считать того, что случилось еще в самом начале Летней тропы.
Они остановились на ночлег неподалеку от какого-то мелкого озерца. Говорят, оно порой совсем пересыхает, – правда, не во всякое лето, да и то только в самую жарынь. Но тогда даже в середине дня еще чувствовалась весенняя свежесть, а к вечеру так настоящая прохлада. Аймик отошел от лагеря к озерцу, чтобы зачерпнуть воды. Оружие оставил у костра: все равно охотиться нельзя, а врагов здесь нет – так, по крайней мере, говорят сами степняки.
Небесный Олень, спускаясь в Нижний Мир, поджег кончиками своих рогов край неба у горизонта, и сейчас оно уже догорало. Над водой стоял странный туман, из которого гремело вечернее лягушачье пение. Время от времени всплескивала вода. Рыба, должно быть.
Аймик напился, наполнил водой бурдюк и уже собрался было уходить назад, к кострам, как вдруг особенно громкий плеск и бульканье заставили его обернуться.
По рукам и ногам пробежала невольная дрожь. Среди тумана, всего в трех-четырех шагах от берега, стоял Водяной: маленький, не больше локтя ростом человечек, одетый в мешковатую рубаху из чего-то непонятного, похожего на ряску, перехваченную на поясе стеблем кувшинки. Еще одна кувшинка красовалась на шее вместо амулета. На голове шапочка из той же ряски. Голое сморщенное личико в кулак размером могло бы даже показаться забавным…
Чувствуя, что не в силах двинуться с места, Аймик схватился рукой за единственный свой оберег из кости и шерсти побежденного им единорога. А человечек вдруг заговорил. Не разжимая губ: «Что это делает тут, в степи, Посланный за Край Мира? Там его ждут, Его место не здесь…»
Слова растворялись в тумане вместе с фигуркой… Судорога пронзила Аймика с ног до головы…
– Аймик! Эй, Аймик, что с тобой? Открыв глаза, он понял, что лежит на берегу и над ним склонился встревоженный Кайт.
– Я за водой пришел, смотрю – ты лежишь! Что случилось?.. ЗНАК?
Аймик ошалело оглядывался вокруг. Уже совсем стемнело… Надо же. Сам того не заметил, как задремал на берегу, и даже… и даже не зачерпнул воды. Он улыбнулся:
– Не Знак, нет. Просто… сон сморил ни с того ни с сего. Должно быть, перегрелся.
Кайтсоблегчением кивнул. Действительно, день был слишком жарок даже для них, степняков.
О своем сне не сказал никому. Сам решил: это не Знак. Мара — не больше. Настоящий Знак должен быть дан не ему одному; другие тоже должны увидеть и понять. И коль скоро настоящий Знак до сих пор не явлен, можно надеяться, что его и не будет.
До осени уже недолго ждать: лето за половину перевалило. Скоро, совсем скоро он, Аймик, обретет наконец-то настоящих братьев и сестер. И жену, конечно, – хорошую, совсем-совсем молодую, любящую. Такая не предаст. И дети у них будут… И вообще – все будет хорошо. Вот только почему-то эта мысль… не слишком радовала.
4