Трон фараона

В таком виде все трое утром следующего дня покинули свое убежище и пустились в странствование по улицам Мемфиса, не возбуждая ни в ком ни малейшего подозрения. Оунис усердно колотил в барабан, сильный юноша прокладывал дорогу, раздвигая прохожих. Могучим движением стальной руки, а Нефер, выбрав удобное место где-нибудь у порога храма, на шумной площади, расстилала на мостовой свой коврик, усаживалась на нем и начинала громко нахваливать достоинства своего товара.

Обыкновенно эта необычная группа привлекала к себе общее внимание и скоро становилась центром, окруженным густой толпой, состоявшей как из людей, желавших получить от заклинательницы какой-нибудь совет или запастись чудодейственным лекарством, так и из простых зевак, удовлетворявших присущую представителям всех рас страсть к зрелищам.

XII. Передгрозой

— Внимайте, вы, люди блистательного Мемфиса! — выпевала звонким голосом Нефер, сидя на своем коврике у дверей одного из храмов Мемфиса и разложив около себя лоток со специями и амулетами — Спешите, спешите воспользоваться случаем получить лекарственные снадобья, избавляющие от страданий больных и обеспечивающие здоровым сохранение жизни на многие годы! Приобретайте истинные амулеты, избавляющие от сглаза, защищающие от влияния злых духов!

Звонкому голосу заклинательницы вторили рокочущие звуки барабана, в который колотил сменивший Оуниса Ато. А Меренра стоял сзади как будто на страже, охраняя драгоценный лоток.

— Я изведала все, что открыла своим верным служителям, жрецам великого, единственного храма в Саисе божественная Исида, Мать Мира' Я знаю рецепты таинственных мазей, излечивающих раны, унимающих боль, сгоняющих сыпь, возвращающих старцам силы юности. Внимайте! — восклицала Нефер.

Дряхлая египтянка с морщинистым лицом, слезящимися глазами и трясущимися руками, первая выдвинулась из толпы.

— Дай мне какого-нибудь снадобья, — сказала она, — для моей дочери. Бедняжка замужем, у нее есть грудной ребенок, утешение моей старости, а ее материнская грудь бедна молоком.

— Пусть муж твоей дочери, — отвечала Нефер, — наловит десяток маленьких черепах Нила сегодня, и десять — завтра, и так каждый день — в течение двух недель. Ты же вари похлебку из мяса их и корми ею свою дочь, и наполнятся молоком сосцы ее.

— Я хочу спросить тебя, мудрая, — обратилась к Нефер другая пациентка, еще молодая женщина, стыдливо прикрывавшая свой стан большим платком, — ты видишь, я ожидаю ребенка. Скажи, будут ли долги дни его на земле?

— В час когда твой ребенок появится на свет божий, прислушайся к крику его! — ответила Нефер. — Если ребенок произнесет слово «ни», долголетен будет он. Если же ты услышишь слово «мба» — готовься: не быть этому потомку рода твоего жильцом на свете. Но и тогда не падай духом: ты молода, и многочисленно будет потомство твое.

— Не знаю, поможешь ли ты моему горю? — обратился к Нефер простоватый на вид земледелец.

— А ты поделись им со мной! Посмотрим! — с тонкой улыбкой ответила Нефер, чувствовавшая себя непринужденно среди этой толпы.

— Садовник я. Ну, птицу развожу! — излагал свое дело проситель — И к столу фараона иной раз попадают мои курочки. А тут, вишь ты, заковыка вышла: что ни день — нет одной курицы, а то и двух Во все глаза смотрю, стерегу, чтобы поймать вора да вздуть его хорошенько, — нет, не ловится! А только отвернешься на миг — опять одной курочкой меньше.

— Завелся в твоем дворе хорек-хищник; или поселилась желтая змея, — разрешила недоумение Нефер.

— Вот-вот, оно самое! — обрадовался садовник. — В том-то и штука, завелась змея! Сам и подстерег, увидел. Тащит она мою птицу, пожирает. До яиц доберется — глотает по десятку. А что с ней поделаешь? Сама, мудрая, знаешь: священна желтая змея, посвященная богине Хатхор Мемфисской, и проклятие ложится на главу того, кто убьет желтую змею, и на дом его, и на потомство его. А гнездо ее под жилищем моим, в трещине скалы.

— Сделай вот что! — подумав, сказала Нефер. — Купи на рынке у рыбаков рыбу парге. Наскобли чешуи столько, чтобы в горсти ребенка укладывалось, и посыпь этой чешуей землю около логовища желтой пожирательницы птицы. Ты увидишь — не покажется она больше в птичнике твоем. Иди, исполни сказанное! — напутствовала его Нефер.

За этими первыми пациентами последовал целый ряд новых, терпеливо дожидавшихся очереди. Иные просили снабдить амулетом, другие — изгнать лихорадку, иссушающую кровь, третьи — избавить от сглаза. И каждому Нефер давала совет.

Старый Оунис, прислушиваясь к тому, как управлялась со своим делом Нефер, не мог скрыть своего удивления.

— Счастлив будет тот, — сказал он, обращаясь к Нефер, когда толпа поредела и заклинательница устало взяла лоток с нераспроданными амулетами и снадобьями, — счастлив, говорю я тебе, о девушка, будет тот, под чью кровлю войдешь ты, Нефер, как супруга и царица дома!

Глаза Нефер померкли, губы задрожали.

— Ты принесешь в дом мужа твоего мир и благоденствие, покой и радость. Ты уврачуешь раны его и дашь отдых душе его. Ибо мудра ты, и чисто сердце твое.

Нефер тяжело вздохнула.