Читаем Тролльхеттен полностью

Александр Петрович Каточкин глухой безлунной ночью подсыпал соседскому псу Тою крысиной отравы, коварно выполненной в виде шоколадных кубиков. Той, очень любивший шоколад, подношение съел, а наутро привел своего хозяина в ужас зрелищем своей агонии. Евгений Палин — мирный пенсионер-дачник, не думал ни секунды о том, кто мог проделать над Тоем такую гадость, и такая же порция псевдошоколада отправилась в мелкоистолченном виде в комбикорм к Каточкинским курам, большая часть из которых в тот же день покинула этот не очень гостеприимный мир. Каточкин пришел в ярость, и некоторое время скрежеща зубами ходил по своей крохотной комнате, иногда кидая дикие взгляды в сторону соседского участка. Никто не знал как, но еще более мелко истолченная порция отравы каким-то образом оказалась у Палина в растворимом супе, который он и съел с превеликим удовольствием (подумывая, кого бы еще отравить у ненавистного соседа).

С этими же мыслями через два часа его увезли на скорой, а Каточкин стоял, прислонившись к ограде своего дачного участка и, улыбаясь, махал вслед.

Иногда кажется, что дачный народ, поработав на своем участке, проникается какими-то древними инстинктами, побуждающими его охранять земельный надел до последней капли крови, а также подсознательно строить захватнические планы по отношению к участку соседа.

В одной из двух городских школ, шестикласснику Васе Манину сильно разбили нос, и Вася весь в слезах побежал в школьный туалет, дабы смыть кровавые пятна, стремительно расползающиеся по его дорогой куртке. Но перекошенный кран в сортире отозвался лишь невразумительным хрипом, так что пришлось Васе идти домой, где он до смерти напугал свою мать зрелищем окровавленной одежды.

Проснувшийся хмурым утром постоянный посетитель бара «Кастанеда» по фамилии Хромов испытывал тяжелейшие последствия своей вчерашней наркотической гулянки. На четырех конечностях дополз он до кухни и там жадно припал к кухонному крану, одновременно вертя обе ручки смесителя. Ничего не добившись, Хромов взвыл от тоски и вцепился зубами в холодный металл смесителя, здорово обкорябав себе губы. Но тут ему в голову пришла гениальная по силе воздействия мысль, и он проковылял на улицу (благо квартира была на первом этаже), где и припал к первой попавшейся лужице.

Тяжело пришлось пожарникам — эти с мигалками, воем и ревом, разгоняли собравшуюся у колонок толпу, чтобы наполнить свои далеко не безразмерные баки машин. Из-за этой ограниченности, они уже выпустили из-под контроля два серьезных пожара, обречено наблюдая, как пламя набирает силу. В обоих случаях дома выгорали дотла.

А не понимающая этого толпа упорно не хотела подпускать пожарных к водопою, и даже как-то раз бравых борцов с огнем крепко избили.

В Нижнегородском баре «Вишневый садик» посетителям подали грязную посуду с липкими жирными следами чьих-то пальцев. Отдуваться за это пришлось бармену, который через двадцать минут после инцидента уже валялся под стойкой в бесчувственном состоянии, а кружки горой битого стекла громоздились вокруг него.

Федор Рябов заявился домой мрачнее тучи, набычившись, и взгляд его, казалось, прожигал дырки в предмете, на которой он его обращал. Его жена в ужасе отступила от него, и прижалась к обшарпанной стене квартиры. На щеке у Рябова красовалась теперь рваная рана с легко угадывающимися следами зубов.

— Ой, Федя… — привычным плачущим тоном заголосила жена, — покусал кто?

— Да. — Твердо сказал Федор и не менее твердо заехал жене в глаз, отчего она замолчала и сползла вниз по стене.

Пятнадцатилетняя дочь Федора, видевшая все это из своей комнаты, с плачем метнулась к матери, а от нее к раскрытому окну, намереваясь выпрыгнуть наружу. По пути она запнулась об ножку стола и сверзилась на пол вместе с приготовленной для него, Федора, снедью.

Финал был печален. Впрочем, уже через два часа (после похода в травмпункт) мир и порядок в семье Рябовых был восстановлен.

Тяжелее всего в этой обезвоженности пришлось врачам Центральной городской больницы. Пациенты все поступали и поступали, а использующейся для многочисленных нужд воды больше не было. Персоналу приходилось бегать на колонки, где их встречали куда более дружелюбно, нежели пожарников, и заполнять, заполнять тяжеленную тару. А потом бежать обратно в больницу. Из-за этого многие молодые врачи так уматывались, что ночевать оставались прямо в больнице. Со стерилизацией худо-бедно разобрались, принесенную воду кипятили, и в ней же обрабатывали инструменты, а вот с влажной уборкой пришлось повременить и оставить больничные коридоры потихоньку зарастать пылью. Отдельные героические усилия по уборке помещений со строжайшей экономией воды ничего не дали, да, к тому же, у уборщиц все время вспыхивали ссоры с врачами, которым воды тоже катастрофически не хватало.

Перейти на страницу:

Похожие книги