Относительно того, как именно был доставлен в город троянский конь, древние авторы расходятся. Большинство из них не видят никакой проблемы в том, что набитый многочисленным войском артефакт мог просто не пройти в не бог весть какие высокие Скейские ворота. Эвгемеристическая традиция решает этот вопрос допущением, что троянцам пришлось разобрать часть стены[141]. Но в таком случае не нужно было бы и оснащать коня десантом -вернувшиеся с острова Тенедос греки без труда попали бы в крепость сквозь пролом в стене. Не исключено, что здесь вновь сливаются два разных сюжета о двух разных городах, взятых двумя разными способами.
Рис. 32. Весьма неточная копия скульптуры Агесандра, Полидора и Афинодора «Лаокоон и его сыновья», изготовленная в XIX в. по заказу одесского городского головы Григория Маразли. В 1971 г. установлена напротив Археологического музея г. Одессы[142]
Впрочем, существуют и иные версии. По мысли некоторых историков, встречающейся уже с Павсания, троянский конь был на самом деле деревянным или медным тараном – «это может понять всякий, который не приписывает фригийцам полной глупости»[143]. По Дарету Фригийскому ворота ахейцам открыли троянские заговорщики во главе с Антенором и Энеем, а история с конем восходит к якобы изваянной на Скейских воротах лошадиной голове[144]. Современные авторы вспоминают о том, что конь в микенской Греции служил символом Посейдона, который почитался как повелитель землетрясений. Австрийский историк Фриц Шахермайр связал этот факт со страшным землетрясением, в XIII в. до н. э. разрушившим Трою VI. По его мнению, память об этом событии вполне могла сохраниться к гомеровским временам и аллегорически отобразиться в легенде о троянском коне[145]. А английский хеттолог Оливер Гёрни предположил, что исполинская скульптура – это такое греческое «спасибо» Посейдону-Землеколебателю за стихийное бедствие, поспособствовавшее взятию ахейцами Трои[146].
Так или иначе, достоверных сведений о природе троянского коня нет и, видимо, не будет – во всяком случае, до тех пор, пока очередной Шлиман не откопает какую-нибудь горстку золы и не объявит ее остатками легендарного дара данайцев.
Разорив Трою и поделив добычу, греки засобирались «к отчизне любезной». Их отплытию и дальнейшей судьбе посвящены поэма «Возвращения», автором которой считался Гегий Трезенский, и ряд реминисценций в «Одиссее». Поэма «Возвращения» была также у Стесихора[147].
Рис. 33. Прообразом Троянского коня могло стать ассирийское осадное орудие в виде лошади на колесах, знакомое еще догомеровским грекам и, возможно, захваченное троянцами в качестве трофея по окончании осады города. (Рельеф на кикладском кувшине VII в. до н. э. – одна из древнейших «цитат» из гомеровского цикла)
Дошедший до нас синопсис поэмы начинается с лютой ссоры между Агамемноном и Менелаем по поводу того, как возвращаться из-под Трои. Гомер доводит в «Одиссее» детали этой ссоры устами Нестора: