Трогать запрещено

— Зачет, — кивает Юля и подается вперед. Наклоняется, прижимаясь своими губами к моим губам в дразняще-сладком поцелуе. А потом еще и еще разок.

Мое тело ужасно по ней соскучилось наравне с сердцем. Вот только оно, в отличие от второго, не готово к активным действиям. Боль все еще не отпускает. Тупая и приглушенная, но мучает. Иной раз даже повернуться с бока на спину — проблема. Правда, Юля об этом не знает и знать не должна. Хватит уже на ее долю переживаний.

— Итак, чем займемся? — хлопает в ладоши моя егоза. — До приезда папы, — бросает взгляд в телефон, — три часа. Я сгоняю, возьму себе кофе и, может, посмотрим какой-нибудь фильм?

— Я бы рад, но мне очень надо поработать, Юль. Ты меня уже неделю не подпускаешь к документам. Мои замы там уже скоро вздернутся.

— Ага. Поработаешь. Как только лечащий врач даст добро и тебя выпишут с больничного — хоть уработайся! А пока — фильм! — фыркает Юлька, подскакивая с кровати. — В качестве бонуса разрешаю тебе выбрать какой. Только чур — не ужасы! — командует, вручает мне свой ноутбук и выныривает из палаты.

Вредная девчонка! Не ужасы, говоришь?

Ну-ну…

Не ужасы ей подавай. А если все же ужасы? Так, чтобы прижалась всем телом…

От взбунтовавшегося воображения мой флагшток натянул одеяло так, что, приди сейчас Юля, она точно может подумать, что я тут не ужасы выбирал, а смотрел то самое немецкое кинцо.

Неудобняк. Нужно срочно «остудиться» и перевести мысли в другое русло. Но память играет со мной злую шутку, подкидывая кадры из нашего новогоднего мини-отпуска.

Нахожу все же в поиске достойный фильм. Судя по описанию, Юле должен понравится.

Слышу, как открывается дверь.

— Юль, я откопал кое-что интересное, — произношу, выводя фильм на экран.

Но тишина в ответ заставляет меня повернуться к двери.

— Привет.

Эхом проносится в голове знакомый голос. В дверях стоит Илона. На плечах халат, под ним платье вязаное. Вид у нее такой себе. Из прежней ухоженной женщины на меня смотрит совсем другой человек будто.

Пялюсь на нее и не понимаю, что происходит. Какого хера она приперлась? А потом, когда приходит понимание, накатывает злость, ярость. Да такая, что, сжав кулаки, чувствую, как суставы похрустывают. Совершенно не обращаю внимания на боль в кистях.

— Тебя кто сюда пустил?

— Мне нужно с тобой поговорить, — выдает быстро, все еще переминаясь с ноги на ногу в дверях. — Мне нужна твоя помощь, Богдан…

— Ты ошиблась адресом, выход за твоей спиной, — отворачиваюсь к ноуту, ставлю точку в разговоре, сжимая челюсть так, что зубы бы не раскрошить.

— Ты не понимаешь, Богдан! — не сдается Илона. Привлекает мое внимание, сделав ко мне пару шагов, но, поймав мой взгляд, останавливается. Стоит бледнее мела. Потрясающе играет жертву. Вот только у меня нигде и ничего не торкает. Совершенно.

— Это ты не понимаешь, Ил. Проваливай по-хорошему!

— Мне нужна твоя помощь! Мне правда, без тебя не справиться, — еще два шага ко мне. — Мне больше не к кому пойти… Титов, пожалуйста!

— Ты серьезно думаешь, что я помогу тебе после всего того, что ты сделала? После всей той херни, что ты натворила? Или ты слишком самонадеянная, или просто дура. Разговор окончен.

Мне бы встать, да вот только боль в теле не даст. Даже не рискну пробовать. А так бы встряхнул ее хорошенько и выставил за дверь. Юлька придет, обалдеет от такой, мать ее, гостьи.

— Я готова просить прощения у тебя на коленях, Богдан. Я готова умолять! Я очень перед тобой виновата, — ее голос меняется на фальцет, губа дрожит. Еще немного, и хлынут слезы. Да вот только Илона — актриса от бога. Верить ей — себе не доверять.

— Я слышать тебя не хочу! Ты это понимаешь?! На выход, — повышаю голос, киваю на дверь. Сердце в груди долбит так, что ребра начинают ныть.

— Я знаю, кто виноват в том, что ты оказался в больнице, — вдруг выдает бывшая.

Я замолкаю.

— Что? Ну-ка повтори.

— Я знаю… — всхлипывает. — Знаю, кто…

— И кто же? Давай, удиви меня, Илона. Ты, блять, бьешь все рекорды по вызову во мне желания убивать!

— Твой конкурент Бурматов кое-в-чем помог мне, — запинаясь, блеет эта овца. — Я… такая дура, Богдан… Я…

Услышав знакомую фамилию, замираю. Стенания бывшей проходят уже мимо ушей. Бурматов — мерзкий и скользкий тип. Был у нас один инцидент, но сто лет назад. Неужто падла злопамятный? Или это просто очередная игра фантазерки Илоны?

— Даже не буду спрашивать, чем он тебе помог, — качаю головой. — Мне неинтересно.

— Деньгами! Ты оставил меня без копейки!

— И?

— Он одолжил мне денег с условиями.

— Ил, мое терпение не железное!

— Я должна была вывести тебя из строя. На время. Он нацелился на твой бизнес. Хотел отвоевать пару больших контрактов, чтобы спустить твою фирму на дно, — тараторит так быстро, что я еле успеваю за ее ходом мысли.

Молчу, впитывая все, что она говорит.