Трофей императора

- Я не знаю, что на это сказать, - ответил он с обезоруживающей прямотой, - не знаю. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Что она заслуживает самого жестокого наказания за свой обман.

- И вы поверили на слово какой-то служанке?

- Нет, - Роннар покачал головой. – Не поверил. Я приказал пытать эту женщину, вытащить из нее хоть клещами имя того, кто приказал оболгать принцессу. Но она и под пытками продолжала твердить то же самое. Больше того, она принесла клятву, что ее слова чистая правда.

- И эта клятва ее убила, - пробормотал Фаэрн очень тихо, но Владыка его услышал.

- Да, - произнес он, снова вонзая когти в ладони. - Но слишком поздно. Ее ложь сделала свое черное дело.

- Но почему вы решили, что девушка подставная? Она выглядела по-другому или чем-то выдала себя?

- Нет. Как раз наоборот. Сейчас я вспоминаю, что она была весьма убедительна в своей невиновности.

- Тогда что заставило вас поверить в ее обман?

- Один маленький нюанс, о котором никто чужой не мог знать. Я больше не чувствовал ее. Пришел в спальню, приказал раздеться, а сам в это время смотрел. И ничего! Полный ноль! Мой дракон не отреагировал на ее близость. Даже не встрепенулся.

- И тогда вы решили ее наказать…

- Я был зол. Нет, я был в ярости. Мое сознание застилал кровавый туман. Я чувствовал себя преданным, одураченным. Меня использовали, как мальчишку. И в тот момент мне хотелось унизить ее, растоптать, как она растоптала меня.

Роннар описывал свои эмоции ровным, безжизненным тоном. Он просто констатировал факт. Словно после бури, которая вчера управляла им, наступил мертвый штиль.

- Значит, доказательств вины девушки нет, как и доказательств ее невиновности, – подытожил Фаэрн.

- Ты прав. Я все утро задаю себе этот вопрос, но у меня нет ответа. Была ли в моей спальне принцесса Валенсия, или другая дева заняла ее место? Как бы там ни было, сейчас здесь нет ни той, ни другой.

- Даже если другая… Владыка, простите за откровенность, но такая жестокость вам не свойственна. Вы всегда были милосердны к своим врагам. Почему же в этот раз изменили себе?

- Я бы тоже хотел это знать.

Фаэрн рассеянно огляделся, но в кабинете правителя царила идеальная чистота. Глазу не за что зацепиться. Кроме, разве что, крошечных осколков стекла, поблескивавших на солнце в ковровом ворсе. Он нагнулся, рассматривая стеклянную крошку.

- Кажется, здесь недавно что-то разбили…

- Да, мы с Арманом как раз дегустировали эльфийский мельх, когда Ди Грейн пришел с донесением. Я так разозлился, что раздавил бокал в кулаке.

Что-то в этой фразе показалось Фаэрну странным. Он набрал на палец сверкающие осколки и поднес ближе к глазам.

- Могу я увидеть бутылку? – поинтересовался, еще сам не зная зачем.

- Можешь, если найдешь.

- Ну, если она была пустая, то, скорее всего, искать придется на заднем дворе.

- Почему она тебя заинтересовала?

- Я не уверен.

Пару минут в кабинете висела почти осязаемая тишина. И Фаэрн уже начал подозревать, что Владыка больше ничего не скажет ему. Но Роннар все же заговорил:

- Зато теперь я точно знаю, что происходит, когда теряешь альхайру… - его тон звучал по-прежнему равнодушно, словно речь шла о ком угодно, но не о нем. – Знаю, что дракон ощущает в этот момент.

- И… что же?

- Сначала боль. Адская боль. А потом – ничего.

Он не стал уточнять, что это «ничего» для него уже наступило. Что все его чувства, эмоции медленно тают, теряя остроту, погружаясь в сонное забытье. Ведь исчезнувшая альхайра унесла с собой его способность чувствовать и ощущать. Забрала его самую важную часть.

И когда растущая внутри пустота полностью подчинит его разум, он перестанет существовать. Останется только жалкая оболочка.

Превозмогая апатию, Роннар заставил себя заняться насущными проблемами.

- Займись похоронами отца, утешь мать. Передай мои соболезнования льере Танарис. А я должен связаться с Фабианом. Служанка настаивала, что он разорвал наш договор в одностороннем порядке, но не назвала причину. И я не пойму, зачем ему это делать. Ведь договор был нужен прежде всего Этрурии…

***

Вскоре вернулся Ди Грейн и доложил, что герцога Элоизия в замке нет.

- Мой император, - сообщил капитан, - герцог покинул замок еще до полуночи. Барон Торберг говорит, что лично прощался с ним.

- И он был один?

- Да, Ваше Владычество. Но в его покоях мы нашли вот это. Лежал в камине среди углей.

Он положил на стол оплавленный кусок агрона.

- Запись?

- Да. Причем, сделанная во время Бала Невест. Кто-то доложил герцогу обо всем, что там было. И он, скорее всего, пытался избавиться от улики, но не учел наши возможности.

Роннар и Фаэрн переглянулись, без слов понимая друг друга.

- Найди его, - беззвучно процедил император, едва шевельнув губами. Его дракон вяло отозвался где-то в глубине подсознания. Сердце заныло. – Достань хоть из-под земли. Я уверен, он что-то знает.

***

- Идиот! – прошипел герцог Элоизий, склоняясь над трупом одноглазого дарга.

Он схватил его за волосы, приподнял голову и несколько мгновений рассматривал разбитый всмятку затылок, на котором уже запеклась серебристая драконья кровь.