Трофей императора

Глядя себе в глаза, принцесса свободной рукой сжала волосы на затылке. И не выдержала – зажмурилась. К горлу подступили рыдания. Она усилием воли заставила себя проглотить их, а потом завела нож за голову.

Острое лезвие полоснуло по волосам, отсекая прядь за прядью. Они падали к ее ногам, белые, невесомые, словно лебяжий пух, а по щекам текли слезы бессильной ярости и отчаяния.

В этот момент она прощалась с самой собой. С той наивной и романтичной девчонкой, которой была до вчерашнего вечера. Стиснув зубы, она убивала ее в себе, отрезая локон за локоном. Пока не осталось ничего. Только короткий, рваный ежик, едва закрывающий уши и шею.

Когда последняя прядь упала, девушка судорожно выдохнула и только тогда поняла, что ее рот наполнился кровью от прокушенных губ. Она сглотнула ее. Вытерла слезы. Немного подумав, собрала волосы и отнесла к потухшим углям. Запалила огниво, и через пару минут ее роскошные локоны прекратились в кучку вонючего пепла.

С застывшим лицом Валенсия зачерпнула полную пригоршню этого пепла вместе со старой золой и тщательно втерла в то, что осталось на голове от волос. Потом набрала на пальцы копоти, которой в избытке было на стене, намазала ею брови и веки. Ведь император наверняка будет ее искать, и не только он. А она больше не желает быть разменной монетой в играх драконов.

Ее голова стала легкая, словно чужая. Затылок холодил ветерок, а шея выглядела до смешного тонкой и тщедушной.

Теперь никто не заподозрит в перепачканном тощем подростке принцессу Этрурии.

Покончив со сборами, Ленси накинула на себя куртку своего обидчика, сунула его нож за пазуху, а сумку повесила через плечо. И, ни разу не оглянувшись, вышла из пещеры под открытое небо.

Глава 18

Фаэрн вернулся в Ирриген перед рассветом. Измотанный долгой скачкой, но довольный, с хорошими новостями для своего императора. Поприветствовал ньордов у главного входа. Прошел по гулким коридорам сонного замка. Поднялся по лестнице и недоуменно застыл у приоткрытых дверей, ведущих в апартаменты Владыки.

Рубиновый окинул пустой коридор быстрым взглядом. Но охрана словно испарилась, не оставив следа. Это заставило Фаэрна сжать эфес шпаги. Он тихонько толкнул приоткрытую дверь, одновременно обнажая клинок.

Змеиным движением скользнул через порог.

Кресло, в котором обычно сидел его отец, охраняя сон императора, оказалось пустым. Фаэрн коснулся сиденья, и его подозрения оправдались. Оно было холодным, ни единого намека, что недавно здесь кто-то был.

Но дверь императорской спальни оставалась плотно закрытой.

Фаэрн оглядел прихожую, решая, что делать дальше: вернуться в коридор и поискать отца или, наплевав на этикет, вломиться в спальню к Владыке, чтобы удостовериться, что с ним все хорошо.

Рубиновый еще колебался, когда предрассветную тишину разорвал женский визг.

Этот визг оборвался резким крещендо, словно женщине кто-то захлопнул рот, и на пару секунд воцарилась звенящая тишина. А потом раздались новые крики, стук дверей, топот ног, звон оружия…

Уже ни о чем не думая, Фаэрн бросился в коридор. Крики привели его к западной лестнице, где понемногу собиралась толпа. Здесь были заспанные придворные в накинутых наспех бархатных халатах, отороченных мехами и перьями; сбившиеся в кучку служанки с белыми лицами и испуганными глазами; ньорды из личной охраны Владыки, с обнаженными шпагами. Все стояли плотной стеной, обступив что-то, что было скрыто от глаз Фаэрна, и взволнованно переговаривались.

Вернув оружие в ножны, Рубиновый начал протискиваться сквозь толпу. Но дарги и сами расступались перед ним, бросая странные взгляды и тут же отводя глаза в сторону. Словно стыдились чего-то.

Он сделал последний шаг и оказался на свободном пятачке в центре толпы.

Нет, не свободном.

У стены, в нише меж двух колонн, лежали исчезнувшие охранники. Рядом с одним из них, держа у его лица карманное зеркальце, сидел на корточках штатный лекарь – Симмериус Данциг, в халате и ночном колпаке, из-под которого выбились седые вихры. Он глянул на зеркальце и, тяжело вздохнув, спрятал его в карман. Потом повернулся к толпе и тихо сказал:

- Они все мертвы. Причем не меньше пяти часов. Готов дать руку на отсечение.

Лекарь поднялся, открывая еще одно тело, лежавшее у него за спиной. И Фаэрн вдруг почувствовал, как воздух резко выходит из легких. Так, словно он налетел на невидимую стену, сложенную из острых шипов.

- Отец…

Разум отказывался воспринимать то, на что смотрели глаза. Но там, рядом с ньордами, лежал Тарк Ли Танарис. Без камзола, в одной рубашке и серых форменных панталонах, перетянутых под коленями шелковыми бантами. Одна туфля, украшенная серебряной пряжкой, слетела с его ноги и сейчас сиротливо валялась в паре шагов. Вторая была на месте, но, вывернутая носком вверх, подчеркивала неестественность позы.

Сглотнув, Фаэрн перевел взгляд на лицо отца.

Остекленевшие глаза Тарка Ли Танариса смотрели в пространство с немым укором. Хранитель императорской спальни был мертв, так же, как и несчастные ньорды.