Трое в подземелье

Кладоискательский пыл Люсьена после всех злоключений и особенно после этой встречи с мышиной эскадрильей сошёл на нет. Он уже готов был наплевать и на гордость, и на амбиции, лишь бы очутиться в тёплом спальнике рядом с отцом и Русланом – там, где над головой нависала бы не многометровая земная толща, а брезентовая материя стоящей под открытым небом палатки. Причём в этом желании ему не виделось ничего постыдного, ибо он прекрасно знал, что Вилли и Ульяна испытывают то же самое. Он и так показал характер – затеял этот ночной поход в подземелье, без взрослых, и провёл свой отряд почти до середины маршрута. И в этом только его, Люсьена, заслуга, больше ничья. Всё, что говорила Ульяна насчёт Виллиного командирства, – чепуха на постном масле. Какой, скажите на милость, из Вилли командир? Смех на палке… Ну да, котелок у него варит и знаниями напичкан по самое не хочу, но разве это главное для вдохновителя и руководителя? Вот и сейчас – что он делает? Притих, мурлычет себе под нос – поди, опять за свою теорему взялся, «Пентиум» жирный. А того не понимает, что промедление – смерти подобно. Всем научным выкладкам относительно того, что случилось в зале Сюрпризов, у Синюшкина колодца и Чёртова Когтя, Люсьен не верил ни на грамм. Столкнулись они с самой что ни на есть нечистой нечистью, и смазать бы отсюда лыжи, пока чего-нибудь похуже не вышло, да никак – дорога открыта только вперёд. И кому, как не Люсьену, взять на себя бразды правления раздавленными страхом и потерявшими надежду спутниками?

Покуда он предавался героическим помыслам и воображал себя великим вождём, Вилли посвятил себя делам более приземлённым (если такой термин уместен в мире ПОДземном). Прикинув масштаб карты и сопоставив его с расстоянием, которое они осилили в пещере, а также со временем, затраченным на преодоление этого расстояния, он пришёл к выводу, что до озера Девичьих Слёз – ходьбы примерно на четверть часа.

– Батарейки нам должно хватить ещё на полчаса. А то и на час.

– А потом? – упавшим голосом спросила Ульяна.

– Будем решать проблемы по мере их поступления.

Люсьен почувствовал, что от помыслов пора переходить к действиям, и взмахнул фонариком, как кавалерист шашкой.

– Айда!

В этой части пещеры было холоднее. С потолка наряду со сталактитами свисали самые натуральные сосульки, и Ульяна не сдержалась – отломила одну и стала облизывать, как леденец. Жажду это не утолило, только язык занемел, будто в него вкололи наркоз. Ульяна отбросила сосульку, та ударилась о камни и брызнула осколками, как стеклянная ёлочная игрушка.

Коридор напоминал покои Снежной королевы: стены покрыты инеем, кое-где на них наросли целые ледяные призмы, сверкавшие, как бриллианты в сокровищнице. Впору залюбоваться, но Ульяна думала о другом.

– А если мы снова на мышей напоремся?

– Не напоремся, – уверенно ответствовал Вилли. – Ты же видела: они света шугаются. Пока фонарик горит, они и близко к нам не подлетят.

Пока фонарик горит… Прямо как у Макаревича: «Пока не меркнет свет, пока горит свеча». Но кружок света становится всё бледнее, свет гаснет… И что будет, когда он померкнет совсем?

Коридор стал полого подниматься вверх, и с каждым пройденным метром интерьер его менялся. Истончали, а потом и вовсе пропали сосульки, ледяные алмазы больше не сверкали на стенах, а скоро исчезли и «обои» из инея. Потеплело, Ульяна расстегнула ворот куртки.

Если расчёты Вилли верны, пора уже и озеру показаться.

– Ура! Дошли!

Люсьен вырвался из туннеля, как пуля из ружья, и выбежал на берег подземного водоёма, отсвечивавшего мглистым изумрудным блеском. В зале, где разлилось озеро Девичьих Слёз, мог бы легко уместиться городской микрорайон из нескольких десятков девятиэтажек. Каменистая прибрежная полоса плавно уходила под воду, противоположного берега не было видно. Стены близ выхода из коридора были словно задрапированы цветным покрывалом, а с потолка длинными бородами свисали сросшиеся воедино сталактиты, похожие на разлохмаченные занавеси.

Ульяна при всех своих переживаниях не могла не оценить этой красоты.

– Как здорово! Такого и во дворцах не увидишь.

– Всего лишь натёчная кора, – постучал Вилли по настенной драпировке. – Уф-ф! Из того же кальцита, что и сталактиты со сталагмитами, только образуется не из капель, а из водяной плёнки, которая покрывает камни. Слишком влажно здесь… Уф-ф!

Ульяна посмотрела на Вилли с некоторым нерасположением. Всезнайка, ничего не скажешь, но нельзя быть таким чёрствым. Он закоснел в своём материализме и в любой красе видит только проявление физических и химических процессов. Бедный, обделённый человек – пусть даже из богатой семьи…

Вилли же обделённым себя не ощущал и, вообще, не задумывался над такими отвлечёнными вопросами, как противоборство души и разума.

– А это? – Люсьен провёл лучом вдоль горизонтальной полосы, видневшейся на стене.

– Природная отметина. До этого уровня когда-то поднималась вода… Уф-ф! Выше – видите? – ещё одна… и ещё… Когда-то зал был затоплен полностью, как резервуар, но потом вода опустилась.