Трое суток

Когда багровый шар солнца коснулся горизонта, Рэй натянул бистилоновые брюки и рубашку — легчайшие, пылеотталкивающие, немнущиеся, садящиеся по фигуре обладателя. Он долгое время сопротивлялся засилью синтерики и принципиально носил лишь вещи из натуральных тканей. Но бистилон дышал, как хлопок, и при каждом движении ласкал кожу, так что Рэю пришлось неохотно признать, что ткани нового поколения не лишены перспектив.

Сверкающий джет понесся к окраине города, где среди узорчатых газонов разноцветной травы лежал зеркальный шар концертного комплекса. В распахнутые двери вливались толпы нарядных людей. Все, как один, стройные, молодые, полные энергии.

«Уколы полисалютина творят чудеса. Вот он — пресловутый плод с дерева бессмертия». При регулярном использовании препарат влиял на фермент теломеразы, программирующей сроки обновления клеток, не давая им меняться и стареть. Некое подобие консерванта, способного сохранять статус-кво организма на сколь угодно долгий срок. Чрезмерно долгий срок. Если человек, конечно, был в состоянии заплатить за бессмертие. Ничто не свидетельствовало о благосостоянии красноречивее контрольного браслета инжектора на запястье.

Рэй вошел под высокий свод и огляделся. Здание было огромным, Рэй затруднялся подсчитать, сколько зрителей вмещал концертный зал. Над волнующимся морем голов в фойе рассыпались голограммы — сказочные картины взаимодействовали со зрителями, настраивая их на нужную волну перед началом концерта. На плечо Рэю села невесомая райская птица с длинным хвостом. Оперение на миг засветилось и подстроилось под цвет его костюма. Он не стал сгонять ее и пошел дальше, оглядываясь по сторонам. Птица насвистывала мелодию. Рэй узнал последний хит светомузыканта, уже месяц звучавший изо всех щелей.

«Хотите ли вы приобрести эту композицию и добавить в плейлист?»

Пташка взлетела под купол и рассыпалась звездопадом.

На входе каждому выдали крохотного паучка. Передатчик риоволн, подсоединенный к нервной системе, позволял чувствовать иллюзии, немногим отличающиеся от реальных ощущений. Рэй посадил паучка на затылок. Тот вцепился в кожу и впустил внутрь нить, настолько тонкую, что носитель даже не почувствовал боли. Свет погас, и представление началось. Голограммы сияли такими яркими красками, после которых мир вне зала должен был показаться серым. Эффекты иллюзии чувств дразнили разнообразием текстур. Бархат, скользящий по спине, ледяная сталь у горла, шелковая шерсть в ладонях, колючая трава под ногами, морская пена на губах. И музыка. Симфония для пяти чувств, Даут Киммер и правда был мастером своего дела. Выходя на улицу и потирая то место, где только что сидел передатчик, Рэй ни на секунду не пожалел о потраченных на билет деньгах. В ушах еще звучали отголоски песен, поэтому он не сразу понял, что к нему обращаются. Зеленоволосая девушка тронула Рэя за рукав рубашки. Он обернулся.

— Доброго вам вечера.

— Здравствуйте, — удивленно отозвался Рэй. Вежливое обращение подобного рода уже давным-давно никто не использовал.

— Мне нравится цвет ваших волос.

Девушка так старательно подчеркивала «Вам» и «Ваших», что становилось понятно: она никогда не жила в мире, где подобные слова были ежедневной рутиной общения между людьми. Рэй улыбнулся. Было в ней нечто милое и искреннее, заставившее его замедлить шаг. Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять? Спрашивать о возрасте считалось грубым нарушением личных границ, эту информацию доверяли роботам-диагностам, да страховым компаниям.

— Можно я примерю его на себя?

— Что? — не понял Рэй.

— Ваш цвет, — смущенно пояснила она.

Он пожал плечами.

— Пожалуйста. Строго говоря, цвет вообще не может быть чьим-то.

— И, однако же, мне показалось невежливым сделать это без вашего ведома, — улыбнулась девушка и достала из сумочки зеркало. Волосы побелели, челка сдвинулась на один бок, потом на другой, пряди завились локонами и вновь распустились, окрасившись в темно-русый. Она со смешком спрятала блестящий кругляш и повернулась к Рэю.

— К сожалению, мне не идет. Мне ничего не идет, кроме моего природного цвета…

— Зачем же вам тогда управляемые волосы? — усмехнулся он, высматривая свободное место, куда можно было бы вызвать аэромобиль.

Она снисходительно фыркнула.

— Потому что гораздо проще запрограммировать прическу из журнала, чем делать самой или тащиться до салона.

— Вы читаете журналы? — удивился Рэй, — довольно безответственный расход древесины, вам не кажется?

— Зато их так славно держать в руках. И пахнут приятно… с горчинкой. А вот книги пахнут сладко, — вздохнула она.

— Откуда вы знаете? — поднял бровь Рэй. — Насколько мне известно, музейные экспонаты закрыты силовым полем.

— Закрыты ото всех, кроме нас, — засмеялась девушка, и подмигнула ему, — когда работаешь реставратором, тебе позволено многое.

— А зеркало тоже из музея? Воспользовались служебным положением?

Девушка вновь вынула из сумки кругляшок, раскрыла и протянула ему.

— Оно принадлежало прабабушке, мама хранила зеркало в сейфе, а когда оно перешло ко мне, я стала носить его с собой.

Она смущенно опустила глаза.