Трое против Пинкертона

– А что Борис, давно ли у тебя эти часы? – изменившимся голосом спросил Иван.

– Эти? – Борис закатал рукав, показывая наручные часы. Большая редкость, очень модная нынче вещица. Как давно, не помню. Да, почитай, как ты в Америку уехал.

– И как же такую редкость достать удалось?

– Случайно совсем купил. Не поверишь, где такая вещица могла оказаться. В ломбарде, что на нашей улице. Да ещё цена была крайне доступная. Я как увидел, сразу понял, надо покупать.

– Борис, одолжи, пожалуйста, мне часы. Не волнуйся, я тебе верну вечером. Эксперимент нужно провести.

– Ну если эксперимент, то пожалуйста, – сказал муж Софьи снимая часы с руки.

Иван не откладывая в долгий ящик пошёл в ломбард, где и застал его хозяина. Трегубов забыл, как его зовут, но этот человек в круглых очках с козлиной бородкой держал тут ломбард не первый год.

– Здравствуйте, сударь, – поздоровался Иван. Вы знаете кто я такой?

– Конечно, господин Трегубов, – ответил хозяин ломбарда. Доброго дня и Вам.

– Это хорошо, скажите, пожалуйста, Вы когда – нибудь видели такие часы?

– Да, видел.

– А кто и когда их Вам принёс помните?

– Эти часы хорошо помню, один раз только такие у меня были. А принёс их зимой Димка дворник, сказал нашёл, когда снег убирал. Якобы всех поспрашивал, но никто не признал за свои.

Иван молча забрал часы и вышел на улицу, он вспомнил, как в то утро шёл по только выпавшему снегу, и на снегу была единственная цепочка следов. Следы дворника, который пришел к их дому. Не было тем утром никакого постороннего в их доме, как рассказал тогда дворник. Такой незнакомец оставил бы две цепочки следов, помимо следов дворника. Вспомнил Иван, и как тогда подумал, что дверь легко запереть снаружи, чтобы казалось, что хозяин сам опустил засов. Какой же он недотёпа, судебный следователь Иван Трегубов. Всё было у него под носом, а он в Америке за анархистами и шпионами гонялся.

Димку дворника взяли через два часа, ещё через десять минут он признался в убийстве Стрельцова. Падок был Дмитрий на гулящих женщин, а денег в достатке не имел. Заприметил богатого одинокого постояльца и ограбил, попытавшись убийство выдать за пожар.

Завтра в Москву приезжает старший Стрельцов и они условились встретиться с ним для устного отчёта. Что он скажет на такой поворот в деле? Иван даже не хотел себе это представлять.

Москва, август 1892

На лице Александра Николаевича читалось неподдельное разочарование, не меньшее разочарование слышалось и в его голосе. Трегубову было чрезвычайно стыдно. Они стояли во дворе особняка Юсуповых в Большом Харитоньевском, где должен был состояться первый бал осеннего сезона. Сюда после летнего перерыва съезжалось множество знатных особ. То и дело подъезжали богатые экипажи, откуда выходили разодетые господа и дамы.Трегубова несколько нервировало такое место встречи, но что поделаешь, старший Стрельцов был приглашен и совмещал дела с развлечениями. Иван успокаивал себя тем, что не пришлось ехать в столицу. Он всё расскажет и пойдёт домой.

– Вы совершенно уверены, что это был дворник?

– Абсолютно. Он во всём сознался.

– И жандармский корпус тут не причем и ничего компрометирующего на них нет?

– Нет, – подтвердил Иван.

– Я читал Ваш отчёт, – задумчиво сказал Стрельцов.

Трегубов счёл за лучшее промолчать, ожидая что последует дальше.

– Так вот, – продолжил Александр Николаевич. Многие факты там представлены однобоко, а выводы являются лишь Вашим личным мнением.

– Извините, но не понимаю куда Вы клоните.

– Я клоню, к тому, что отчёт можно и нужно доработать.

– В какой его части?

– Например, там ничего нет про этого дворника, Дмитоия? Не выявлена его связь с жандармским корпусом. Возможно, он их агент.

– Но этой связи нет, Александр Николаевич.

– Кто Вам сказал, что её нет? Вы лично проверяли?

– Я нет, но..

– Видите! Вы не проверили, а надо было! Допросите этого Дмитрия с пристрастием и он во всём сознается.

Трегубов был шокирован предложением Стрельцова, мало того, что он предлагал ему манипулировать служебной информацией в собственных интересах, эти, мягко говоря, манипуляции совершались с расследованием об убийстве его собственного сына. Александр Николаевич хотел использовать убийство своего сына во внутриведомственной борьбе. Трегубову стало противно находится в обществе подобного человека.

– Извините, но мне кажется, что Вы предлагаете совершить подлог, – твердо ответил Иван, мысленно готовясь к увольнению или ссылке в глухомань на должность уездного писаря.

– Подлог? Да, что Вы понимаете? Что Вы о себе возомнили! – возмутился Стрельцов. Вы провалили своё задание, вместо того, чтобы заниматься делом и собирать улики…Чем Вы вообще там занимались всё это время в Америке? Развлекались?

– Всё есть в отчёте, Александр Николаевич. Понимаете..

– Это Вы ничего не понимаете, молодой человек, – продолжал тайный советник, нависая над Трегубовым. Вам нужна рука, чтобы продвигаться по службе. Я Вам её протянул, в память об Алексее, а Вы эту руку кусать пытаетесь. Раз так, то я Вам хочу сказать вот что…