Трое против дебрей

Время уже приближалось к 9.30, когда мы, наконец, выбра лись из сосняка и увидели озеро. Я привязал свою лошадь к дереву и начал разминать ремни снегоступов, чтобы придать им некоторую мягкость. Потом снял с вьюка и разложил их кучками, по дюжине в каждой. Затем я надел лыжи и направился через озеро.

Хотя камыши вдоль берега были почти скрыты под снегом, это было неважно. Черные концы наших отметин все же были видны и указывали нам, где стоит хатка ондатры. Без этих от метин мы не смогли бы найти ни одной хатки. Мы их воткнули в крыши хаток в начале ноября прошлого года, когда лед окреп настолько, что по нему можно было пройти без лыж. Мы вырезали отметины из тонких ив, что росли по берегу. Теперь из снега торчали только их кончики, но все же мы знали, где надо откапывать снег, чтобы найти под ним хатку ондатры.

Я взял три дюжины капканов, положил их в джутовый мешок и перебросил его через правое плечо. Визи также повесил три дюжины за спину. Откинув капюшон, он спросил:

— Думаешь, мы сумеем поставить семьдесят два капкана до обеда?

— Попробуем, — ответил я. — Ты начинай с южной сто роны озера, а я начну с северной.

Когда он поехал, я крикнул вдогонку:

— Забросай хатки как следует снегом, а то…

Но он был уже далеко и, видимо, не слышал. Я пожал пле чами: «Ну и пусть, он ставит капканы на ондатр с тринадцати лет, чего ради я должен волноваться и напоминать ему про снег?» Визи не любил, когда ему говорили о том, что он уже знал. Обычно он бурчал: «Только воздух тратить попусту». Забрасывать хатки снегом было абсолютно необходимо: мы знали повадки марта достаточно хорошо. Сегодня термометр показывал —9°, а может, и — 6°, однако, если ночью ветер чуть изменит направление, к утру температура может упасть до 30°. Но если хатку как следует укрыть снегом, после того как отроешь ее, чтобы поставить капкан, вода в «столовой» не замерзнет и капкан будет работать нормально. К четырем часам дня мы вскрыли сто десять хаток, поставили у каждой капкан и снова как следует забросали их снегом. Я повесил на дерево свои снегоступы и выбил из них снег. Потом я подтянул седло и вопросительно взглянул на Визи. Он кивнул, мы сели в седла и тронулись в обратный путь.

Когда мы подъехали к дому, уже совсем стемнело. Поставив лошадей в стойло, я взглянул на термометр. Температура понизилась на девять градусов по сравнению с утром. Ветер тоже переменился и теперь дул с севера, а не с востока.

— Утром будет мороз, — пробурчал я себе под нос, стря хивая снег с сапог, чтобы Лилиан не ругалась, что я оставляю лужи на линолеуме.

Однако температура меня не очень беспокоила. Если утро будет ясным, а день солнечным, мы сможем вскрыть хатки, вынуть ночную добычу и снова поставить капканы даже при 23° мороза, конечно, если не будет северного ветра. При темпера туре ниже 23° мы будем сидеть дома, а капканы оставим стоять, будучи уверенными, что все в порядке.

Утром термометр показывал минус 28. В ответ на молчали вый вопрос Визи я отрицательно покачал головой и сказал:

— Лучше оставить их в покое. Если завтра не потеплеет, мы пойдем и вытащим капканы и, пока температура не повы сится, ставить их не будем.

После завтрака Визи неожиданно сказал:

— А что если мне сегодня поехать за почтой, а завтра утром мы могли бы встретиться с тобой у озера.

— Пожалуй, это блестящая идея, — сказал я. Вот уж три недели, как мы не получали почты и никому не посылали писем.

Начиная с января Визи ходил на почту за двадцать пять миль на лыжах. Узкая лыжня была единственной нитью, связывавшей нас с остальным миром, и другой нити у нас не будет, пожалуй, до середины апреля, пока не начнет таять снег. В январе был большой снегопад и снегу было так много, что к концу месяца мы потеряли всякую надежду на то, что сумеем расчистить санный путь.

Узкая лыжня проходила приблизительно в одной миле от того места, где мы ставили капканы на ондатр. Сегодня Визи мог бы пойти на почту, заночевать там, а утром мы встретились бы на озере.

— Так, значит, завтра утром ты с лошадьми будешь на озе ре? — спросил он.

— Ни черт, ни половодье меня не остановят, — ответил я.

В это время года мой ответ означал, что я приду, несмотря ни на какой мороз.

Ночью поднялся северный ветер, и, проснувшись, я сразу почувствовал и услышал его. Приподнявшись на локте, я лежал в постели и слушал, как шумит ветер в верхушках деревьев. Чувствуя, как он пробирается в щели между бревнами, я выполз из кровати и подбросил дров в печку. Потом подошел к окну и выглянул на улицу. Снег сухо постукивал по стеклу. Я перебрался к двери и чуть приоткрыл ее. Ветер как будто ждал случая по пасть в дом и сразу намел тонкую пелену снега на пол в кухне. Я закашлялся от студеного воздуха и сразу захлопнул дверь. Лилиан тоже уже почти проснулась.

— Он не пойдет назад в такую погоду, — сказала она сон ным голосом.

— А помнишь, что я сказал, когда он уходил? Ни черт, ни половодье меня не остановят. — И пытаясь успокоить ее, хотя в создавшемся положении едва ли можно было найти что-либо утешительное, я добавил: — Может, к утру успокоится.