Трое под одним саваном (сборник)

– Посиди-ка лучше здесь, ковбой ты недоделанный. Ты, видно, думал, что я шучу, – а я не шутил.

Я вернулся за его стаканом и поставил перед ним. Он уже не рисковал брыкаться, только глазел на меня. Я вернулся к своему спиртному.

Бармен покосился на меня. Я извинился.

Прикончив бурбон, я заказал еще один. Он смешал мне его в полном молчании. Я заметил, что и остальные полдюжины посетителей избегали смотреть в мою сторону. Двое из них поднялись и вышли, но остальные сделали новые заказы. Мало-помалу возобновились разговоры.

– Да, а где тут у вас сортир? – спросил я бармена.

Он указал на дверь в глубине, и я слез с табурета и пошел туда, оставив список на стойке. Я вошел в туалет, погромче хлопнув за собой дверью, но тут же приоткрыл ее и заглянул в зал. Ковбой, растирая руку, посмотрел на листок, потом обвел взглядом остальных. Он явно заинтересовался мной. Он тут же встал и подошел к моему табурету, что-то бросив бармену. Затем он перевернул листок и с полминуты изучал его, потом шлепнул его обратно и пошел, скрывшись из моего поля зрения.

Я вернулся к своему табурету. Бармен вытирал разлитую мною жидкость.

– Освежите, пожалуйста, – попросил я. – А телефон у вас тут есть?

Он кивнул и махнул рукой вглубь и направо. Туда-то и направился мой ковбой. Я сунул список обратно в карман и отхлебнул из стакана. Через минуту ковбой вернулся. Он подошел ко мне и натянуто улыбнулся.

– Слышь, – пробормотал он, – я хочу извиниться. Я погорячился.

Я усмехнулся.

– Все в порядке. Мы оба погорячились.

Парень сделал над собой гигантское усилие, но все же протянул мне руку.

– Замнем?

– Без проблем! – Я пожал протянутую руку.

– Я не собирался к тебе приставать, – понизив голос, продолжал он, – но дело в том, что один мой кореш здорово интересуется Луиз, понимаешь? Ты с ней знаком?

Я покачал головой.

– Просто ты на нее запал? – поинтересовался он.

– Да. Просто запал.

– Ладно, – проговорил он. – Слушай, я расстроюсь, если ты не позволишь мне взять тебе выпивку. Раз мы это дело замяли, то давай я тебя угощу.

Я колебался, но он подозвал бармена.

– Слышь, Фрэнк, подай моему другу то, что он попросит, и мне то же самое.

В этот момент краем глаза я уловил какое-то движение и, повернувшись, увидел Луиз. Она приближалась к нам из глубины зала. Видимо, там была задняя комната, где она переоделась, потому что теперь на ней было зеленое платье до щиколоток. Проплывая мимо, она бросила бармену:

– Фрэнк, стаканчик прохладительного в тон этому.

Она кивнула на ходу ковбою и обшарила быстрым взглядом меня. Я широко улыбнулся ей в ответ. Через пару шагов брюнетка обернулась и снова встретила мой взгляд. Подойдя к столику для игры в кости, она потянулась к выключателю и зажгла лампу над столом. Я успел как следует рассмотреть ее, когда она проходила мимо, но под ярким светом пейзаж был еще лучше.

Зеленое платье с высоким воротом стекало по ее телу, обтягивая его так плотно, словно было резиновое, да еще на два размера меньше. Я бы поставил восемь против пяти, что под платьем у нее ничего не было – совсем ничего, даже этих ее прозрачных черных штучек. Платье облегало ее как собственная кожа. И я невольно подумал, что, пожалуй, смог бы привыкнуть к зеленой коже, если бы эхо была кожа Луиз.

Бармен смешал напиток – зеленый, как ее платье, и поставил его на край стойки, а затем сделал нам с ковбоем по хайболу. Я взял свой стакан в одну руку, другой поднял стакан с зеленым питьем и подошел к игорному столику.

– Это, должно быть, ваше, – любезно сказал я, протягивая ей напиток.

Девушка улыбнулась.

– Да-да, в тон платью, – игриво пояснила она. – «Розовая леди» к красному, шоколадный крем к коричневому; а это – мятный.

Я обрадовался удачному началу.

– Мне даже показалось, что ваше платье тоже из мятного крема, – пошутил я.

– Вам нравится? – улыбнулась она.

– Потрясающе! И знаете, весьма остроумно. А что вы надеваете под шампанское?

Она рассмеялась, и ее смех сам по себе действовал как шампанское – нежный, чуть булькающий звук, вырывающийся из глубины ее белоснежной шеи.

– Это, как я понимаю, риторический вопрос?

– Ей-богу нет! – как можно искреннее воскликнул я.