Трое на пути в Хель-Гейт

– Уже не работаю, – быстро сказал Толуман. – Не сошлись насчет условий труда. Так что буду рад. А женщина красивая?

И тут же уколола совесть: уже забыл про Елену?

– Да кто ее знает, – с досадой сказал Женька, – помешаны на этой приватности. Так что я позвоню в «Northern Mining», чтобы с тобой связались? Ты ведь с ними работал.

– Позвони, пожалуйста. «Спотыкач» за мной.

Давненько не сидели в Магадане с бутылкой этого зелья.

Высокие заснеженные горы проплыли под глайдером, а вскоре показалась долина реки с россыпью юрт и домиков – прииск Первомайский. Толуман опустил глайдер близ юрты матери, здесь не возражали. Она тут же вышла: волосы под капором, будто еще замужняя женщина.

– Привет, сын, – сказала она. – Похоже, у тебя приключения, одет во что попало, словно от пожара спасался.

– Привет, ма, – сказал Толуман, прикидывая, что можно рассказать, а чего не стоит. – Так и есть. Потом расскажу.

Но когда привычно умылся над тазом и попил чаю с вкусными лепешками, в подробности пускаться не стал. О перестрелке в горах рассказал кратко, дескать наткнулись на черных золотоискателей. О пожаре и того короче, опустив Елену. Обманывать мать рогну было бесполезно, но умолчания иногда проходили. Зато подробнее рассказал об имперской компании и своих опасениях насчет аппаратуры для чтения мыслей. В общем, иметь дело с этой корпорацией больше не хочет и возвращается к работе на «Northern Mining». Оттуда позвонили, так что завтра летит в Усть-Неру и ночным автобусом в Магадан. А вот о том, что увидел в бреду, рассказал подробно, как-никак касается рогн.

Мама слушала, отпивая чай из голубой фарфоровой чашки. Потом поставила чашку и поглядела на огонь в камине.

– Странно, слишком последовательно для бреда. Скорее это наведенный сон, посланный старшей рогной – той, что не сумела освободить девочку. Ты смог увидеть его, потому что был в измененном состоянии сознания. Это ужасно, нас и так мало, а Орден охотится за детьми с Даром, отрывает от родителей и прячет в приюты. Наши старшие не имеют туда доступа, и они вырастают дикими рогнами. И все же сон сфокусирован не на девочке, а на этом… испытуемом.

Толуман поежился – может, несколько снежинок из тех, что кружились на улице, залетело в юрту.

– А что за странный храм? О культе Трехликого я знаю, но тут ликов больше.

Под глазами матери легли глубокие тени.

– Думаю, ты рассказал мне не все, – медленно произнесла она. – Но похоже, это твои мужские дела. Ладно, я скажу тебе о том, чего большинство не знает. Мы, рогны, тоже почитаем Триединого Бога. Только в отличие от христиан вторым лицом считаем Ту, кого называем Предвечным светом. Долгое время этот культ был тайным, но ныне появилась Ее живая икона – Огненный цветок в Москве. Недаром там служат рогны, и недаром храм возводится возле собора Христа Спасителя, Ее сына. Но для большинства христиан это пока ересь. А три других… это просто мелкие демоны, только не путай их с даймонами. Хотят власти над людьми и поклонения. В Откровении от Иоанна сказано, что они придут, и это означает близость Армагеддона.

Толуман вздохнул:

– Три лика, потом еще три, демоны и даймоны, Армагеддон – все слишком запутано. У меня больше практические заботы. Эта имперская корпорация может близко подобраться к месторождению платины, но я не смогу их контролировать. И так хватало забот с канадской «Northern Mining», тоже крутятся в том районе. Надо скорее оформлять участок в собственность.

Мать покачала головой: – У тебя просто не хватит денег. Сколько это будет примерно стоить?

– Если выкупать тридцать квадратных километров, то понадобится около трехсот миллионов рублей, – уныло сказал Толуман.

– Вот видишь. Даже если я заложу свою долю в прииске, мы не наберем столько. Не думай, что рогны имеют свой банк. Надо дожидаться твоей сестры Кэти, у нее и деловой опыт есть.

– А ты уверена, что она в курсе?

– Конечно, – грустно улыбнулась мать. – Твой отец рассказал ей, уж за этим я проследила. Но она очень занята в «Trans-Zone», я знаю это через ее подругу, канадскую рогну.

– Написать или позвонить я не могу, – сердито сказал Толуман. – Адрес и номер телефона под защитой закона о персональной информации. Но через приятеля в Колымской администрации узнал, что она прилетит сюда зимой. «Trans-Zone» заканчивает строительство перехода на Колымской трассе, и его будут принимать в условиях самых жестоких морозов.

Мать слегка улыбнулась.

– Молодец, – сказала она. – Вот тогда и встретитесь.

– А почему ты улыбаешься, мама? – недоверчиво спросил Толуман.

– Да так, вспомнила кое-что. Ладно, отдыхай. Завтра тебе в Усть-Неру. А потом ночью в Магадан?

– Да, – хмуро сказал Толуман. – Небось, не высплюсь.

С моря, бухты Нагаева, дул ледяной ветер. Толуман стоял, сунув руки в карманы куртки, и смотрел, как подъемный кран опускает на пирс ярко-желтый глайдер. Грузчики начали отцеплять стропы, и тут на причал морского порта выехало такси. Из него вышла женщина – наверное, владелица глайдера. Толуман зябко передернул плечами и пошел навстречу.