Трое из офиса (пособие по разгильдяйству)

Было, конечно, еще одно неприятное обстоятельство, которое иногда одолевало Митеньку – Жидкий периодически требовал каких-то отчетов о проделанной работе, результатов, эффективности и прочей никому не нужной хуерги. Но с этим мириться было проще, чем с не дающей Таней. В конце концов, не Жидкий принимал его на работу, не ему и увольнять. Отец, занимающий пост в верхах одной из государственный корпораций, то ли «Россекс», то ли «Госминет», порешал все на самых верхах «ГовноГазНефти», так что у мерзкого Жидкого не было пространства для маневра.

– Дмитрий Александрович, к вам Валерий Робертович на двенадцать ноль-ноль! – раздался Танин голос по громкой.

Митенька глянул на часы – без десяти. Время есть еще.

– Танюш, может, отсосешь? – десять минут для него было с запасом.

– Дмитрий Александрович, это не в моей компетенции, – ответила Таня. Эта сучка умела отшивать мужчин.

Митя попытался вспомнить, зачем к нему пришел аналитик, но так и не смог. Может, просто так, попиздеть. Валерий Робертович имел определенный авторитет в глазах Голутвина, скорее всего потому, что в нем тот видел качества, которых сильно не хватало ему самому – мощную харизму, головокружительный успех у женщин при весьма скромном «экстерьере», аналитический склад ума и широкий кругозор. Сам Митенька мог похвастать разве что широким карданом и широким карманом, в котором терялись немалые суммы отца.

– Пусть заходит! – бросил он небрежно и еще немного поерзал жопой в кресле.

* * *

Борис Михалыч был уважаемым человеком. Его авторитет был непререкаемым, лицо – серьезным, а зарплата – маленькой. Да и авторитет не во всей «ГовноГазНефти», а только в одном отделе, да и не отделе даже, а так. Он был самым старым сотрудником ЧОП «Пердак», которое плодотворно сотрудничало с корпорацией уже три с половиной года. Борис Михалыч видел тут всякое, правда, самое интересное – когда в здании орудовал Фредди Крюгер – пропустил, ибо спал пьяным в туалете на шестом этаже.

При всем при том опыта ему было не занимать. Борис Михалыч столько раз нажимал на кнопку турникета, сколько у некоторых на голове и волос-то нет. Кстати, сам Михалыч был лысым, как покрышки опытного дрифтера. Его гордостью были усы, пышные, черные, как смоль, и густые шопесдетс. Михалыч бережно вычесывал из них хлебные крошки и капусту из борща после каждого обеда, важно крутил левый кончик, когда принимал серьезные решения, типа кто первым пойдет на обед или не пропустить ли стаканчик на ночь.

– Эй-эй, бля! – грозно окрикнул он мужиков в униформе, – куда?

– Пречистенка, двадцать пять? – спросил один, наглый, сука.

– Да! – крутанул ус Михалыч, – а чо?

– Да ничо, – борзый явно шел на конфликт, – вот накладная. ГовноГазНефть, зимняя резина, тридцать комплектов.

– Давай сюда, – нехотя потянулся Борис за документом, – верно бля, не подкопаешься. Только получатель неразборчиво прописан, то ли Хуев, то ли Хуёв, – он на всякий случай сверился со списком сотрудников, – у нас нет такого.

– Командир, мне похуй, если честно, – пожал плечами борзый, – я не коммерс, я – доставщик. Курьер, читай. Все оплачено, так что мы выгрузим и уедем. А вы тут разбирайтесь, какого хуя Хуев себе тридцать комплектов зимней резины заказал в офис.

Куча новеньких черных круглых мишленов на глазах растерянного Михалыча превращалась в афропизанскую башню.

* * *

Виктор Андреевич, сисадмин от Бога, изысканно блевал в унитаз Третьяковской галереи. Он слабо помнил, как сошлись их с фаянсовым изделием пути, но самочувствие было не лучшим.

Ага, Галина. Богиня в теле библиотекарши, Венера Милосская в очках. Чтоб произвести впечатление он обещал познакомить свою музу с творчеством Шишкина, Сурикова и Левитана, а заодно и сам познакомиться с этими беспесды великими мастерами палитры и мольберта. Та вроде даже согласилась, но в дело вступили другие друзья Вити – Джек Дениелс, Вильям Лоусонс и совсем юный, восемнадцатилетний Чивас Ригал. Его сознание и память этих друзей не очень любили, поэтому каждый раз уходили по-английски.

Витя потянулся за телефоном, чтоб узнать время, но вспомнил, что перед сном предусмотрительно положил его в бачок. Приподнял крышку – так и есть, яблокофон лежал на самом дне, не подавая признаков жизни. Виктор Андреевич принял вертикальное положение и в ритме стремительного фокстрота вырвался из кабинки. Из зеркала на него смотрело вполне культурное быдло. Сисадмин сунул голову под струю воды и некоторое время наслаждался идиллией. Затем почистил костюм – а ни в чем другом Галина бы ему не дала – и причесал мокрую голову. Совсем другое дело, ибо намочить волосы можно, а вот подмочить репутацию – никогда.

Уверенной походкой Виктор вышел из туалета и направился блуждать по выставочным залам в поисках выхода.

* * *

– Да, Валерий Робертович, слушаю вас, – Митенька предложил посетителю кресло.

– Дмитрий Александрович, я тут проанализировал, – Валера выбрал модель лица «серьезный переговорщик», – я ведь аналитик. Так вот, я проанализировал текущее положение дел и пришел к неутешительным выводам. Ничего, что я сразу к делу?