Трое из навигацкой школы

Приписали тогда обывателям, сообразно их положениям, лодки разных чинов и начали сей сухопутный люд приучать к морю. А как приучать? С божьей да нашей, старых моряков, помощью. Я в ту пору на верфи работал и получил, как и многие мои товарищи, приказ — служить по воскресным дням государству Российскому особым способом, а именно — сопровождать на морскую прогулку некоего шляхтича. Шляхтич этот, Воинов его фамилия, служит в юстиц-коллегии и, говорили, был заметной фигурой там. В его шлюпке я был рулевым, но не столько должен был рулить, сколько следить, чтобы Воинов с семейством исправно являлся на морские прогулки. Ну, а если не исправно, то доносить куда следует, сами знаете, не без этого…

Никогда, братцы мои, я не видел, да и не предполагал, что может человек так по-куриному бояться моря. Идти надо было далеко, до самого Петергофа, а то и дальше — на Кронштадт. И всю дорогу мой Воинов сидел с опущенной за борт головой. За это я его не судил. Куда крепче мужиков видел, а тоже желудок при шторме бунтовал, желудок человеку не подвластен. Но не трусь! Он так потонуть боялся, что в обморок падал. Женушка его, однако, эти прогулки переносила неплохо, только мерзла и очень по мужу убивалась, а сынок и вовсе радовался волне. А сам… Еще, бывало, к шлюпке идет, а уже белый, как мел. По первому времени он, как мог, отлынивал от прогулок, штрафами отделывался. Но потом получил взбучку от высокого начальства, и не просто взбучку, а с угрозами. А угроз в те времена боялись, как самой виселицы.

И началась у нас с Воиновым великая борьба. Как говорится, кто кого. С моей стороны были усердие и святая вера в правильности государева указа, а им, сердечным, одно руководило — страх. И что же, шельмец, выдумал? Совсем, видно, голову потерял — подпилил под банкой доску. Только от берега отошли — шлюпка полна воды. Мадам в крик  — юбку замочила, сам уже не белый, а серый… Поворачиваем назад. А на берегу он мне так с усмешкой сердобольно говорит: „Беда какая, Василий… Видно, останемся мы сегодня без прогулки“. А я щель эту проклятую конопачу и отвечаю, как ни в чем не бывало: „Не извольте беспокоиться. Я мигом все поправлю. Через час можно будет выходить“».

Алексей рассмеялся своим воспоминаниям. Не этот ли остроносый прохожий пилил когда-то дно своей шлюпки?

«…и пошло. Он в субботу шлюпку уродует, а мне, значит, чинить. Ну и обозлился я тогда на этого дохляка проклятого. Сказано — гуляй во славу государства по воскресным дням, так и гуляй, претерпи страх! Соорудил я стапель, благо мой шляхтич у канала жил, и стал по всем правилам производить еженедельный ремонт. Что он только не делал… Пробоины рубил, весла ломал, руль гнул, но я мастер был хороший, не скромничая скажу. Приду, бывало, затемно, шлюпку на стапель вытащу… Руки в кровь источу, но за полчаса до пушечного выстрела иду с докладом — так, мол, и так… гулять подано.

Возненавидел он меня люто, и кончился наш поединок бы не иначе как смертоубийством, потому что все к тому, что он меня вместо шлюпки продырявит. И продырявил бы, да Нева встала. На следующую весну этот Воинов исчез куда-то. Да и прогулки отменили. Не знаю, почему…»

Алексей сам не заметил, как из мощеного каменного города попал куда-то в грязный, полуразвалившийся поселок. Ну и трущобы! Неужели в таких лачугах люди живут? А это что за бревна? Сваи… Дома стояли словно по колено в болоте. Земля под ногами пружинила, чавкала. К счастью, в самых непроходимых местах лежали кем-то брошенные слеги.

— Эй! Это какая река? — спросил Алексей у сидящего на берегу мужика.

— Фонтанная.

— Как к морю пройти?

Мужик поскреб шею.

— Туда, — он неопределенно махнул рукой. — Или нет, туда, — и показал в противоположное направление. — Ты, барин, по реке иди и придешь. — И видя, что Алексей нахмурился, торопливо добавил: — К самому морю придешь. А то куда ей деться, реке-то?

Проплутав еще два часа, Алексей вышел к устью Фонтанки. Мощенная когда-то, проросшая травой дорога нырнула под каменную арку. Одной створки ворот не было, а вторая, с облупленной краской и остатками позолоты на деревянных завитках, висела на ржавой петле. Алексей вошел в ворота и очутился в старом парке. За дубовой рощицей виднелся длинный, двухэтажный дом. Алексей прошел по земляному валу, обогнул пруд, вернее не пруд, а подернутую ряской лужу, прошел по ветхому мостику, перекинутому через ручей, и увидел группу людей. Они стояли на лужайке перед домом вокруг большого стола и что-то обсуждали. На столе лежал ворох бумаг, ярко раскрашенная карта, какие-то инструменты.

«Как генералы перед сражением», — подумал Алексей с неожиданной симпатией к этим людям.