Трое из Кайнар-булака

Впереди — ночь. Если учесть, что, как утверждают, перед утопающим в одно мгновение проходит вся его жизнь, то у Пулата времени на тысячу жизней, потому что столько мгновений у ночи. Не надо думать об утре, оно ничем не отличится от тех, что тебе уже пришлось видеть. Строй изможденных людей, выкрики номеров, которым предстоит пойти в «баню», чтобы никогда уже не вернуться. Оскалы откормленных овчарок, готовых в любую минуту растерзать жертву, высокомерные и брезгливые взгляды солдат и офицеров в черных мундирах, изнурительная и бесполезная работа, противная похлебка и почти мертвецкий сон на жестких нарах в холодном блоке. Все это для него утром кончится. Он подошел к финишу, к последней черте, к которой в общем-то должен подойти каждый человек, не может избежать ее. Его черта оказалась не такой, о какой он мечтал сам, видно, и здесь распорядилась судьба. Не надо забивать голову мелочами, вспомни последний отрезок своего пути, от военкомата до этого города живых скелетов, оцени свои шаги…

…Итак, торжественные проводы, не такие, правда, как у сына, а все же… Друзья-товарищи, родные и близкие, скупые слова, пожелания вернуться с победой, шутливые и серьезные предупреждения беречь себя, не лезть под шальную пулю. А потом неделя в эшелоне, длинном, как дорога на луну. Монотонный перестук колес, тупики на каких-то глухих полустанках, чтобы освободить дорогу эшелонам с техникой для фронта, новые знакомства, неторопливые рассказы о своей жизни, унылые пейзажи, — то пески, то голая степь — за окнами теплушек… Затем месячная подготовка в запасном полку — строевые занятия, разборка и сборка оружия, рытье окопов и так далее. «Зачем мне ходить строевым шагом, — думал он, — разве на войне это так уж важно? Главное — уметь стрелять, попадать в сердце врага, чтобы ни одна пуля не пропала даром!» Он мысленно возмущался этим, однако понимал, что армейская дисциплина требует от него только одного — повиновения приказам, и потому добросовестно исполнял то, что требовали командиры.

— Самый короткий путь на фронт, — сказал ему однажды ротный, знавший, что этот солдат пришел в армию добровольно и горит местью за погибшего сына, — это показать свои способности в запасном полку.

И он показал. На первых же упражнениях по стрельбе из винтовки он поразил все цели.

— Красноармеец Сиддыков, — крикнул инструктор, когда он встал в строй, — поздравляю: сорок девять из пятидесяти возможных! Такое не под силу даже снайперу.

В тот же вечер его вызвали в штаб батальона.

— Где вы научились так стрелять? — спросил командир батальона, худощавый капитан, когда Пулат доложил о своем прибытии.

— В горах. Я мергеном был. Охотником. Думал, позабылось, но рука оказалась твердой, а глаза — острыми.

— О вас уже знают в штабе армии, — сказал капитан, — завтра выедете туда, в школу снайперов.

— Учиться? — спросил Пулат.

— Да.

— Я же малограмотный, товарищ капитан.

— Там нужно то, чем вы обладаете, красноармеец Сиддыков. Руку и глаз. Не писарем станете, а снайпером, мергеном, как у вас говорят.

— Скорее бы на фронт, — с досадой произнес Пулат.

— Если и там покажете такие же результаты стрельбы, думаю, долго вас не задержат…

Их было около ста человек, лучших стрелков из всех подразделений армии. Их учили снайперскому мастерству не только инструкторы, но больше фронтовики-снайперы. Они рассказывали о своем опыте, о хитростях фашистских снайперов. Вывод был один — в поединках, что нередки между снайперами на передовой, побеждает дух, воля, ненависть к врагу и холодный расчет. У Пулата все это было с избытком…

После Сталинграда гитлеровцы на некоторое время задержали наступление советских войск на Курской дуге. Здесь шли так называемые бои местного значения, хотя чувствовалось, что обе стороны готовятся к решительным сражениям. Но для снайперов армии не существовало понятия «местного значения», каждый миг их службы был наполнен напряжением поиска зазевавшегося врага, чтобы в ту же секунду отправить его на тот свет. Пулат стал лучшим снайпером армии, на его счету уже было три десятка гитлеровцев, солдат и офицеров, а на груди появились медали «За отвагу» и два ордена Красной Звезды. Армейская газета напечатала о нем очерк и поместила его фотографию…